"Микки Спиллейн. Тварь" - читать интересную книгу автора

подставки, полные журналов, как популярных, так и менее известных. Книги на
иностранных языках покоились на дорогих нефритовых подпорках. В углу стояла
радиола, а по обе стороны от нее - шкафчики с пластинками симфонической и
поп-музыки. Напротив, в другом конце комнаты расположился рояль с оперными
партитурами, наложенными на табурет. Остроумно сконструированная мебель
могла превращаться в рисовальные мольберты и столики для чтения. В
миниатюрном холодильнике помещалась бутылка ледяной воды и несколько
запотевших стаканов. На лабораторном столе у стены стояло несколько чашек,
подернутых желтыми пятнами какой-то бактериальной культуры. Рядом -
микроскоп лучшей фирмы с двумя объективами.
Ничего себе, комната для развлечений. Здесь всякий мог бы с комфортом
отдохнуть, предаваясь излюбленному хобби. Не здесь ли Растон проводил свои
свободные часы? Неподходящее место для обычного парнишки, но для него в
самый раз.
Время уходило. Я закрыл дверь и двинулся дальше, быстро заглядывая в
комнаты. Полностью оборудованная лаборатория: пробирки, реторты, комната,
полная книг, одних книг, и снова электроаппаратура. Я пересек коридор и
просунул голову в дверь. И не сразу поверил своим глазам. Посреди комнаты
стоял если не самый "горячий стул", то его хорошая копия.
Мне не удалось рассмотреть его как следует. Я услышал очень слабый
звук металла, скребущегося о металл.
Закрыв двери, я побежал по коридору, на ходу дергая шнуры
выключателей. Не одного меня в эту ночь разбирало любопытство.
Едва я прикрыл за собой дверь кабинета Грэйндж, как наружная дверь
распахнулась в коридор. Кто-то стоял там в темноте, выжидая. Я слышал его
дыхание, учащенное, несмотря на старание владеть, им. Дверь закрылась, и по
полу протянулась полоска света, осветив через щель мои ботинки. Вошедший не
зажег свет, он воспользовался фонариком.
Дверная ручка шевельнулась. Я выхватил пистолет и занес его над
головой, готовый с размаху опустить его в тот же миг, как только он шагнет
в комнату. Но дверь не открылась. Вместо этого он перешел на другую сторону
и вошел в кабинет Йорка.
Я медленно и осторожно повернул ручку и потянул на себя. Щель между
дверью и рамой постепенно расширилась, и наконец я мог протиснуться в нее.
Невидимый в темноте на фоне темной панели, я стоял, бесшумно вдыхая и
выдыхая, и наблюдал, как Гент-младший потрошит кабинет Йорка.
Он пристроил фонарь на столе и работал в его луче. Казалось, он не
спешит. Он выдвигал ящики картотеки один за другим, высыпая их содержимое
на пол отдельными кучками. Покончив с одним рядом, он переходил к
следующему, пока опустошенный шкаф не стал напоминать разинутый рот
беззубого старика.
На секунду мне показалось, что он собирается уходить, и я отступил, но
он всего лишь повернул фонарь, направляя его в другую сторону. Процедура
повторилась снова. Я наблюдал.
По прошествии двадцати минут ему начало изменять терпение. Он злобно
срывал вещи с их мест и пнул кресло ногой, потом, взяв себя в руки,
постарался действовать, не горячась. Еще через пятнадцать минут он вернулся
к месту, с которого начал, а комната выглядела так, словно в ней взорвалась
бомба. Он не нашел того, что искал.
Помогла случайность. Кресло снова подвернулось ему под ноги. Он