"Микки Спиллейн. День пистолетов" - читать интересную книгу автора

лишних вопросов, и уже через три минуты я знал, что это был телефон бара
"Лайонс".
- Что-нибудь еще, Тайгер?
- Благодарю вас, это все.
- Помощь тебе не нужна?
- С каких это пор?
- Ну был однажды такой случай...
- Времена меняются, полковник. Благодарю вас.
Я повесил трубку.
Рондина сидела в баре с Бертоном Седвиком. Они о чем-то оживленно
беседовали. Через стекло дверей я минут двадцать наблюдал за ними, потом
медленно перешел улицу и, войдя в бар напротив, решительно вошел в
телефонную будку.
Когда она подошла к телефону, я сообщил ей, что полностью нахожусь в
ее распоряжении.
Как обычно, Рондина говорила спокойно и дружески, только в голосе ее
иногда проскальзывала нотка любопытства.
Да, она хочет со мной переговорить.
Прекрасно! Я тоже хочу с ней поговорить. Где? В моем отеле через час.
Черт возьми, она первая изъявила желание повидаться со мной и, значит,
должна прийти ко мне.
Я повесил трубку и вернулся обратно к своему наблюдательному пункту у
бара "Лайонс".
Вскоре Селвик расплатился и ушел. Я не стал дожидаться Рондину: все
равно через час она будет у меня.
Селвик остановил такси, а я уселся в то, что ожидало меня, и
последовал за ним в Гринич-Вилледж. Он зашел в какой-то дом и через
несколько минут вышел оттуда вместе с высокой элегантной брюнеткой. Они
уселись в такси и направились в ресторан на 14-й улице.
Я обратил внимание, что, выходя из машины, Селвик неожиданно
пошатнулся, замер на месте и схватился руками за бок. Женщина с тревогой
наклонилась к нему, заботливо взяла под руку и ввела в ресторан. У Селвика
явно были острые боли в желудке. И ничего удивительного. Общение с
красоткой-убийцей ни для кого не проходит даром, Может быть, теперь
Рондина перешла к бесшумным методам работы?
Я взглянул на часы. Близилось время нашей встречи, и я вынужден был
вернуться в отель. Поднявшись к себе в номер, я пододвинул кресло к окну и
уселся, положив ноги на подоконник.
Я рассеянно наблюдал за безликой толпой внизу, а мыслями находился
далеко отсюда - в военной Европе., Я вспоминал лицо Рондины, ее
неповторимую манеру поднимать правую бровь, вспоминал ее горячее дыхание и
слова, которые она шептала мне в темноте.
Каким дураком нужно было быть, чтобы в объятиях женщины забыть о
своем долге.
Но судьба милостиво предоставила мне еще один шанс.
Когда я очнулся с простреленной грудью, всю сущность мо о тогда
заполняло одно только чувство - месть! Не столько, чтобы отплатить
Рондине, сколько для того, чтобы искупить свою собственную вину перед
делом.
Однако война уже давно кончилась.