"Антон Соя, Ольга Минина. Порок Сердца " - читать интересную книгу автора

больших размеров, чем предыдущая, и старательно колотил ее головой о землю.
Эгор поднял руку и молча показал на урода в зеркале, собираясь задать клоуну
вопрос. Карикатура сделала то же самое, а клоун, плотоядно улыбаясь, молча
кивнул, продолжая махать змеей. Эгор шумно выдохнул и скрепя сердце начал
скрупулезно изучать свой новый облик. Уровень его сопротивления бреду уже
давно зашкаливал от нереальности происходящего и теперь перешел в новое
качество: он постепенно стал смиряться с ощущениями, появилось даже
некоторое любопытство. Итак, перед ним в зеркале стоял худой, высокий юноша,
с бледным лицом, слева наполовину закрытым иссиня-черной челкой. На открытой
половине лица сиял страданием и болью синий глаз, густо обведенный чем-то
черным. Губы тоже были цвета черной запекшейся крови, а нос - крылат
ноздрями и заострен, как у покойника. В нижней губе и левой ноздре
красовались толстые стальные кольца. Тыльные стороны ладоней украшали
странные татуировки. Приглядевшись, Эгор понял, что это половинки разбитого
сердца с неровными краями разлома. Эгор поднял тонкими музыкальными пальцами
хрупкой руки тяжелую челку и замер. Лучше бы он этого не делал - под
волосами пряталась сгоревшая часть лица с пустой черной глазницей. "Бедный,
бедный Егор Трушин - ничего от тебя не осталось", - подумал Эгор и продолжил
осмотр. Одет он был в какой-то стариковский джемпер в ромбик с большим
треугольным вырезом, под которым красовалась футболка "Меtallica". "Ну, хоть
"Metallica"", - нелепо обрадовался Эгор. Джинсы на тощей заднице держались
благодаря широкому, проклепанному металлическими сердцами ремню с огромной
пряжкой в виде черепа-имбецила - трехзубого, без нижней челюсти, зато с
двумя перекрещенными берцовыми костями. Такой же череп в виде перстня
красовался на среднем пальце правой руки. Ногти на руках оказались черными,
длинными и острыми. На плече висела увесистая сумка-почтальонка. Заныло
сердце. Эгор, не ожидая подвоха, положил ладонь на грудь и ощутил непонятную
и неприятную пустоту. Он задрал джемпер и футболку и увидел в зеркале
зияющую черную дыру. Хмыкнув и ничему уже не удивляясь, он опустил одежду и
посмотрел на клоуна. Тот поднял узкие плечи и, как бы извиняясь, развел
руками. Жевать он не переставал - изо рта у него торчал змеиный хвост. Тут
Эгор расплакался, как настоящий эмо-бой, - громко, горько и от души, но
каким-то чудом смог быстро взять себя в руки. Если кто-то наверху захотел
над ним посмеяться, то у него это вышло на славу. Эгор с неожиданной для
тощих рук легкостью схватил зеркало, поднял его над головой и шандарахнул
оземь. С чистым хрустальным звоном оно разлетелось на осколки, которые тут
же превратились в черных злобных крыс, с противным писком убежавших в туман.
Эгор вопросительно взглянул на клоуна.
- Гнев, - сказал тот с набитой грибами и змеятиной пастью. - Я даже
сказал бы, праведный гнев.
- И что со всем этим делать? Я не хочу такой жизни, этого мира, этого
мерзкого тела. Неужели кому-то мало того, что меня убили? За что мне этот
суперприз? За то, что я заступился за этих жалких чмошников? За это?
- Брат, остынь, в конце концов, ты жив. Наслаждайся. Когда ты родился в
первый раз, ты тоже не просил об этом, и тот мир, прямо скажем, совсем не
идеален.
- Меня устраивал! Мне было всего восемнадцать, черт побери! Я даже не
успел переспать с Кити.
- Бедняга. Я в том мире вообще ничего не успел, поэтому надеюсь
повеселиться здесь.