"Юрий Вячеславович Сотник. Ночью на кладбище (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Дрозд. Это была довольно властная особа двенадцати лет, в которой мне все
казалось необыкновенным и восхитительным: и прямой со вздернутым кончиком
нос на слегка скуластом лице, и огромные чисто серые широко поставленные
глаза, и даже метелка из русых волос, перехваченная у затылка аптекарской
резинкой. Любовь моя была трудной. Мы только первое лето снимали две
комнаты с верандой в Глинках, к тому же из-за болезни мамы мы поселились
здесь не в начале лета, а лишь в середине июля, а Юра и Маша жили тут уже
четвертый сезон и давно подружились между собой, с Игнатом и с дочками
наших нынешних хозяев Фаей и Нюшкой. Надо добавить, что Маше, Юре и Фае
было по двенадцати лет, Игнату - все тринадцать, а мне только одиннадцать.
Одна лишь Нюшка была на два года младше меня.
Обычно влюбленные мальчишки такого возраста ведут себя перед своей
избранницей, как вел себя Том Сойер перед Бекки: они проделывают на ее
глазах акробатические трюки, стараются подраться с кем-нибудь, а если
ловкости и смелости не хватает, пытаются привлечь к себе внимание дамы,
награждая ее щелчками в макушку и легкими тумаками в спину. Но я был
слишком застенчив для всего этого. Мало того, в присутствии Маши эта
застенчивость мешала мне блеснуть тем, в чем я действительно был силен. На
краю деревни у нас была "волейбольная площадка" с веревкой вместо сетки, и
я в свои одиннадцать лет хорошо играл в волейбол, даже когда на площадку
приходили парни пятнадцати и семнадцати лет. Но стоило там появиться Маше,
меня охватывал такой страх упустить мяч, что он чуть не каждый раз улетал
от моих рук в аут или в сетку (под веревку).
- Мазила! - бросала мне Маша, а Игнат с Юрой удивлялись.
- Что такое?! - восклицал Игнат. - То играл классно, а тут... на
тебе!
Оба они и представить себе не могли, что в такую привычную для них
Машку можно влюбиться до одурения, поэтому и не подозревали о состоянии
моей души.
То же было и с разговорами. Поговорить в этой компании любили все, и
я в том числе. Я умел неплохо рассказать какую-нибудь историю, прочитанную
или взятую из жизни, но только не в присутствии Маши. Когда она смотрела
на меня большими неподвижными глазами, мне казалось, что она думает:
"Ну-ка, послушаем, что этот дурачок сморозит". Язык мой деревенел, я
комкал рассказ, спеша его закончить, и Маша отворачивалась от меня с
выражением откровенной скуки.
Интересно, что мальчишки не замечали, как на меня действует
присутствие Маши, но это заметила одна из дочерей наших хозяев, толстая
круглолицая розовощекая Файка. Однажды я нечаянно подслушал, как она
говорит матери:
- Мама, а похоже, наш Димка в Машу Дрозд влюбимшись.
- С чего ты это взяла?
- Когда Машки нет - Димка парень как парень, а как она появится - он
до того тушуется, до того тушуется - ну, совсем как дурачок.
- Ну и пускай себе. Ты помалкивай, а то его задразнят. Он мальчик
хороший.
На мое счастье Файка послушалась матери. Она и виду не подала, что
раскрыла тайну моего сердца. Но с тех пор зорко следила за мной маленькими
как синие бусины глазками.
Кончался август, кончались каникулы, скоро мы должны были разъехаться