"Захар Артемович Сорокин. Поединок в снежной пустыне " - читать интересную книгу автора

вместе с холодами пришла и полярная ночь. То и дело бушевали бураны - злые,
неожиданные. Только что было ясно, и вдруг собрались чёрные тучи, завыл
полярный ветер, закружилась вьюжная метель.
Внезапно появился буран - внезапно и затих. Снежными зарядами называют
на Севере такие бураны. Им время не заказано: в любую минуту можно ждать.
Так на Юге налетают ливневые тучи: прольются дождём - и снова ясно. Только
от ливня беда невелика, а с бураном шутки плохи: с ног свалит, свирепым
холодом обдаст.
Хоть я и родился возле Новосибирска, в селе Глубоком, но такая зима и
мне была в диковинку.
Гул сражений не затихал. Фашистские бомбардировщики рвались к
Мурманску, и наши истребители беспрерывно вели бои с ними.
Я старался не отставать от своих новых товарищей. Поначалу это было
трудно. Многому надо было научиться, чтобы и здесь чувствовать себя в полёте
так же уверенно, как в небе Крыма.
Одна за другой шесть алых звёздочек появились на фюзеляже моего
самолёта - по числу сбитых вражеских машин.
И вот - первая правительственная награда: орден Красного Знамени.
Вынужденная посадка
Дни шли за днями. Я уже считал себя настоящим лётчиком-североморцем.
Полёты в сером полярном небе стали привычным делом. Обычно начался и этот
полёт. Мой самолёт по сигналу тревоги поднялся в воздух. Вслед взмыла машина
Дмитрия Соколова. Мы с ним вместе начинали воевать и дружили с тех пор. Под
крылом самолёта мелькали замёрзшие озёра и речки, низкорослые северные
кустарники, в беспорядке разбросанные гранитные валуны. Всё окрашено в два
цвета: чёрный и белый. Белый - снег, чёрный - камень и голые деревья. Вскоре
видимость резко ухудшилась.
Мы попали в густой слой облаков. Самолёты стали пробиваться вверх.
Четыре тысячи метров, пять тысяч, шесть... Прошли облака.
И тут неожиданно на фоне тёмно-синих туч появились контуры четырёх
вражеских самолётов. Это были "Мессершмитты-110" - "мессеры", как их
называли.
Мы с Дмитрием решили подняться ещё выше и укрылись во втором ярусе
облаков. Теперь "мессеры" были прямо под нами.
Они летели, бросая тёмные тени на плотный слой облаков.
- Идём в атаку! - передал я ведомому.
Я повёл самолёт на головную машину фашистов. "Мессер" стремительно
приближался. Стал отчётливо виден его жёлтый камуфляж и чёрный крест на
борту. Секунда - и самолёт попал в рамку оптического прицела. Я дал длинную
пулемётную очередь по мотору и кабине лётчика.
Пылающий бомбардировщик начал падать, и шлейф дыма потянулся за ним.
"Один есть!"
Соколов вёл бой со вторым, я атаковал третьего.
Фашистский самолёт в сетке прицела. Я дал короткую очередь. Неточно! А
патроны уже все. Пока я решал, что делать, из-за облаков вынырнул четвёртый
"Мессершмитт". Он прятался там, испуганный нашей стремительной атакой.
Вражеские пули хлестнули по плоскости и кабине. В тот же момент я
почувствовал тупой удар в правое бедро. "Ранен. Боеприпасов нет. Что
делать?.."
Повёл самолёт наперерез фашистской машине. Она всё ближе. Ближе...