"Захар Артемович Сорокин. Поединок в снежной пустыне " - читать интересную книгу автора

не обнаружат никаких физических недостатков, кроме неполноценных ног, -
разрешим вам летать. Вопросы есть?
- Всё ясно, товарищ адмирал Флота...
Через несколько минут я уже ехал в машине Наркомата к Центральному
госпиталю, в Сокольники. Пакет с направлением отдал дежурному врачу. Он
разорвал конверт, и я увидел под направлением подпись Народного Комиссара.
Только что я был почти уверен в благополучном исходе медицинского
обследования, и вдруг страх и сомнения снова овладели мной. Гнал их прочь,
но они не уходили.
Две недели я пробыл в госпитале, с волнением и тревогой ожидая решения
комиссии.
Вот оно: "В порядке индивидуальной оценки Сорокин З. А., старший
лейтенант, признан годным к лётной работе на всех типах самолётов, имеющих
тормозной рычаг на ручке управления, и к парашютным прыжкам на воду".
Седьмая звезда на фюзеляже
Я стою на перроне Ярославского вокзала. Поезд на Мурманск отходит через
пять минут, а мне всё ещё не верится в своё счастье. Наконец-то я назначен в
родной Сафоновский полк. Приказ о назначении в моём кармане. Я действительно
еду на Север, еду воевать...
Мурманск встретил меня пронизывающим холодом. Мороз достигал сорока
градусов. На ветру слипались веки. Трудно было дышать. Я же не замечал
этого. Всё мне здесь было по душе.
В штабе авиаполка имени дважды Героя Советского Союза Б. Ф. Сафонова
встретился с капитаном Петром Сгибневым.
- Будем воевать вместе, - приветливо сказал мне командир полка. - Вас в
какую эскадрилью назначили?
- В первую, - ответил за меня начальник штаба.
- Вот и хорошо. Среди друзей вам будет легче. Пока изучайте
материальную часть, а потом и летать начнёте.
На командном пункте эскадрильи меня окружили лётчики, техники,
мотористы. Командир эскадрильи капитан Алагуров сердечно поздравил с
выздоровлением. Со всех сторон сыпались вопросы:
- Погостить приехал?
- На штабную?
- На побывку?
- Приехал, друзья, не как гость, а как лётчик, - ответил я.
- А как же твои ноги?
- Ноги?.. Стометровку бегать не могу, а летать буду стараться...
- Мы все тебе поможем, Захар. Ты должен летать!
Не сразу удалось подчинить своей воле крылатую машину. Теперь на педали
нажимали не собственные ноги, а протезы. Трудно, почти невозможно было
рассчитать давление на тормозную педаль, а каждый нажим отдавался тупой
болью во всём теле.
По совету командира я несколько дней тренировался в кабине самолёта,
стоявшего на земле, снова превратился в ученика аэроклуба, отрабатывающего
самые элементарные движения.
Плохо спалось мне, всё думалось, как вести себя в воздухе. Натянешь на
голову одеяло, забудешься коротким тревожным сном, но и во сне участвуешь в
воздушных схватках и даже тормозишь самолёт, хотя протезы сняты и стоят под
койкой.