"Захар Артемович Сорокин. Поединок в снежной пустыне " - читать интересную книгу автора

один, без помощи врачей и сестёр. Хотелось самому победить свою слабость.
Раз - опускаю ноги на пол, два - встаю.
Пусть больно, пусть поначалу стоять могу какую-то минуту, но всё-таки
стою! После долгих месяцев, которые провёл, не поднимаясь с койки, стою на
собственных ногах!
Наконец наступил день, когда профессор Дженалидзе разрешил учить меня
ходить. Дежурная сестра принесла костыли.
На этот раз самостоятельно действовать не удалось: закружилась голова,
едва не упал. Пришлось прибегнуть к помощи сестёр. Меня поддерживали с двух
сторон - и всё-таки я смог сделать лишь несколько шагов.
Но шло время. То, что вначале не удавалось, становилось возможным. Я
уже самостоятельно передвигался - сначала по палате, затем по коридору и,
наконец, спустился со второго этажа и вышел во двор госпиталя.
Ежедневно совершал я такую прогулку. Иногда в день делал по три-четыре
километра. И вдруг на заживших уже ранах лопнули сосуды - кровь просочилась
через повязки.
Я испугался и сразу улёгся в постель. Профессор Дженалидзе поднял меня
на смех: крови испугался, истребитель? Ходи и терпи!
И я терпел.
Не отступлю!
Медицинская комиссия госпиталя пришла к выводу, что по состоянию
здоровья меня следует демобилизовать. Я тут же написал протест. Меня
признали "ограниченно годным к военной службе". Не мог я с этим согласиться.
"Всё равно своего добьюсь! - повторял я себе. - Ни за что не отступлю!"
Осенью 1942 года выехал в Москву. В день приезда побывал в отделе
кадров Военно-Воздушных Сил Военно-Морского Флота. Меня выслушали и
посоветовали обратиться к нашему Наркому. Несколько раз я принимался писать
рапорт и, не дописав до конца, начинал сызнова. Получалось плохо,
неубедительно. Наконец написал так:
"Разрешите отомстить за те раны, которые нанесли нашему народу и мне
фашисты. Уверен, что смогу летать на боевом самолёте и уничтожать врагов в
воздухе..."
И вот - рапорт подан.
Когда я пришёл в Наркомат, мне сразу же вручили пропуск. "Значит, дела
идут успешно", - подумал я.
Оставив палку в бюро пропусков, направился в приёмную Народного
Комиссара Военно-Морского Флота.
Чувствую - волнуюсь. Хочу успокоить себя - ничего не выходит. - Товарищ
старший лейтенант, можете войти, - пригласил адъютант.
Стараясь держаться ровнее, я двинулся к открытой двери кабинета.
Народный Комиссар поднялся мне навстречу:
- Как себя чувствуете, товарищ Сорокин? - спросил он.
- Спасибо, хожу вполне устойчиво.
- Хорошо, присаживайтесь.
Я двинулся к креслу и пошатнулся. Пришлось схватиться за край стола,
чтобы не упасть. Нарком заметил моё замешательство и улыбнулся:
- Не волнуйтесь, Сорокин... Не волнуйтесь... Скажите, что вас
заставляет вновь сесть на истребитель?
- Хочу мстить врагу... за Сафонова, за боевых друзей, за свои раны...
- Вот что, товарищ Сорокин... Придётся вам пройти комиссию. Если врачи