"Владимир Сорокин. Москва, отрывки из киносценария" - читать интересную книгу авторадепрессией. А депрессии у них -- это мигрени и запоры. Удел
психиатра на сегодняшний момент. Хирург. Ну, а я им жир отсасываю. И никакой депрессии. Марк. Я всегда был профессионалом. Всегда. Даже когда Фрейда и Юнга читали на ксероксах. Теперь я перестаю быть профессионалом. Я катастрофически теряю квалификацию. Понимаешь, я не могу отделаться от ощущения, что я лечу подростков. Ко мне приходят подростки, которые говорят о своих запорах. Я с детства общался со взрослыми людьми, они научили меня адекватно воспринимать реальность, быть вменяемым. Но они давно умерли. Сейчас я чувствую себя взрослым человеком в стране детей. Дети. Дети обстоятельств. Хирург. Что значит -- дети обстоятельств? Марк. Обстоятельства, внешние обстоятельства, формируют их психосоматику. Не личная история, а коллективная. Но обстоятельства в нашей стране, как тебе известно, часто меняются. Хирург (с улыбкой). И со страшной силой. Марк. Но эти социальные перемены полностью перечеркивают прошлую синдроматику. Анамнез становится фикцией. Я смотрю в историю болезни человека, и у меня волосы встают дыбом: вялотекущий шизофреник за три года стал психопатом. Хирург. Во время войны шизофреники вообще излечиваются. И в лагерях тоже. Так что это нормально. Марк. Это нормально для них, но не для меня. Лесбосе. Красотища. Море, как хрусталь. Вино дешевле лимонада. Марк (не слушая, смотрит в окно). А главное -- были бы нормальные взрослые люди. А то дети, дети! Приходит отец семейства, "новый русский". И битый час рассказывает мне про какие-то охотничьи ножи, которые он коллекционирует. У него в фирме есть отдел, который занимается только этими ебаными ножами. Есть курьер, который раз в месяц выезжает мотаться по Европе, закупать ножи. Хирург. Ну, есть лишние бабки -- пускай коллекционирует ножи. Марк. Да в том-то и дело, что нет там давно уже никаких бабок! Долги. И фирма на грани разорения. А у него в голове бабы и ножи. Пришел ко мне с сексуальным неврозом. Дети. Капризные, плохо воспитанные дети. Хирург. Ну а что, раньше они, по-твоему, детьми не были? Марк. Когда -- раньше? Хирург. Десять лет назад? Марк. Десять лет назад все дети были парализованы страхом, который, кстати, и сформировал симптоматику. Была хотя бы ясная клиническая картина. Теперь же, когда нет больше этого страха, я, как никогда, понял, насколько психоанализ беспомощен в этой инфантильной стране. Когда общество представляет из себя сгусток непроваренных пельменей, психиатр беспомощен. Хирург. А раньше? |
|
|