"Константин Соргунов. Корпорация цветов " - читать интересную книгу автора

подумал, что у роженицы отошли воды, но впечатление было такое, что тает вся
Нарин, воды было столько, что она начала переливаться через порог. Вскоре
Нарин перестала кричать, и только билась на скамье, широко раскрывая рот с
окровавленными зубами. Ее рубашка была мокрой от пота, а кровь, казалось,
сочилась изо всех возможных отверстий. Я решил, что женщину надо раздеть и
стал стаскивать с нее одежду. Арнау хотел меня остановить, но потом понял,
что я хочу помочь, и достал нож, чтобы разрезать ткань. Вдвоем мы освободили
Нарин от одежды и уложили на полу. Женщина совсем ослабела, и теперь только
тяжело дышала, переводя воспаленный взгляд с меня на Арнау. Я поднял
полотенце со следами собственной крови и начал обтирать ее, но толку от
этого было мало. Нарин истекала кровью, потом и еще какой-то жидкостью,
которая сочилась с пор ее кожи. Лицо женщины было серым, под глазами лежали
черные круги, губы и ногти стремительно синели. У нас на глазах Нарин
уменьшалась в размерах, таяла, гасла. И без того худая, сейчас она была
совсем истощенной, тонкая кожа плотно облегала ребра, прозрачные пальцы
превратились в спички, руки напоминали птичьи лапы. И только ее огромный
живот становился все больше и больше, кожа на нем натягивалась все сильнее и
сильнее, пока, наконец, под ней не начал прорисовываться силуэт чего-то,
больше всего напоминающего свернутую в клубок змею. Изо рта Арнау вырвался
стон и он отвернулся к стене, не в силах видеть того, что творилось с Нарин.
Несмотря на то, что мне было еще страшнее него, я продолжал стирать кровь и
пот с тела женщины, надеясь хотя бы немного облегчить ее страдания. Глаза
Нарин были расширены, видно было, что каждый вздох дается ей с трудом, руки
сжимались в кулаки. Я гладил ее по голове, стараясь не смотреть на растущий
живот, говорил что-то безмерно успокаивающее и лицемерное. Сколько раз я
слышал подобные слова от врачей и медсестер, когда сутками дежурил у палаты
дочери! И сколько раз прогноз "все будет хорошо" оказывался ложью, сколько
раз я готов был растерзать доброхотов за поданную надежду! Но тогда я просто
гладил Нарин по голове и за каким-то чертом говорил ей, что все не так уж и
плохо.
Не знаю, была ли в том моя заслуга, или же Нарин и в самом деле стало
полегче, но следующие полчаса прошли довольно спокойно. Женщина лежала на
полу, лишь изредка вздрагивая, одной рукой сжимала окровавленное полотенце,
а другой поглаживая по впалой груди. Она избегала прикасаться к животу, а
когда случайно бросала на него взгляд, по ее лицу пробегала волна
отвращения.
- Все будет хорошо, - без устали повторял я, сам не веря в то, что
говорю, однако почему-то уверенный в том, что это надо говорить и говорить
без конца. Нарин смотрела на меня запавшими глазами, в которых не было
ничего, кроме какой-то совершенно волчьей тоски и все порывалась что-то
сказать. Поначалу у нее ничего не получалось, и женщина кусала губы от
бессилия, потом она еще раз скомкала краешек полотенца, отпустила его, и
сказала шепотом:
- Книги...
Я встрепенулся и наклонился к ней так низко, что мое ухо оказалось
рядом с ее губами. Я почувствовал запах ее волос, пота, запекшейся крови,
увидел, как часто билась синяя жилка у нее на виске. Зачем-то я поцеловал ее
в маленькую мочку уха, прикоснулся рукой к шее и произнес еле слышно:
- Говори, Нарин. Говори.
- Книги, - еще тише прошелестела женщина. - Много книг. Под землей.