"Константин Соргунов. Корпорация цветов " - читать интересную книгу автора

нарастающий гул. В самых безумных кошмарах мне видится, что Крихтэ
превращается в огромное механическое чудовище, раскручивает крылья-лопасти и
взлетает в небо. Каждый раз в этот момент я просыпаюсь в полной уверенности,
что мельница летит за мной. Прямо за мной.
Ужасная мельница действительно не перемалывала зерно, да и вряд ли
кто-то стал бы есть хлеб, приготовленный из муки с ветряка Крихтэ. Не знаю,
что именно творилось на мельнице, но заброшенной она явно не была. Меня с
бесчувственной Нарин на руках встретил довольно молодой парень по имени
Арнау Аннади, назвавшийся здешним смотрителем. Мне не понадобилось даже
пояснять, чем больна моя спутница, Арнау каким-то непостижимым образом все
понял сам, и, бережно взяв Нарин из моих рук, уложил ее на скамью, покрытую
грубой белой тканью. Нарин лежала на спине без всякого движения, и если бы
грудь ее не вздымалась от каждого глубокого вздоха, я бы решил, что женщина
не пережила этот долгий путь. Смотритель Крихтэ долго водил по ее лицу
тряпкой, смоченной в какой-то крепко пахнущей настойке, потом удовлетворенно
кивнул и подошел ко мне.
- Теперь все будет хорошо, - сказал Арнау, часто моргая и отчего-то
беспрестанно кривя рот. Не знаю, обусловлено ли это нервным тиком, или же
парень просто пытался совладать с какими-то своими переживаниями, но меня
почему-то необычайно раздражала его мимика. Каждое слово Арнау будто
выкашливал, проглатывал окончания слов и заикался так, что я с трудом
разбирал, что же он мне говорил. Но вскоре я понял, что смотритель мельницы
знал Нарин, знал, что ей предстоит сделать, знал, откуда пришел я, и, одним
словом, знал все то, что меня интересовало сейчас больше всего. Так я
впервые услышал про корпорацию цветов.

Нарин, чье полное имя звучало как Нанарин Тасорамис Каиша, несколько
ошиблась, говоря, что цветы лау-лау это жизнь. Нет, лау-лау, или, как
привычнее звучало для моего уха, люпин вовсе не был эликсиром вечной жизни
или бальзамом от всех болезней. Отвар из его цветов не возвращал молодость,
не давал облегчение от боли и не сращивал кости. Не был он и приворотным
зельем, способным вызвать в человеке любовь и страсть. Вместо этого он давал
ощущение жизни тем, кто давно его потерял в повседневной суете. Он нужен был
родителям, дети которых задумали самоубийство, покинутым женам, которые не
видели смысла в дальнейшем существовании, и просто всем тем, кто живет, не
задумываясь о том, для чего живет. Он был нужен тем, кто уже не ищет истину
и не стремится к познанию, однажды твердо уверившись в том, что это
недостижимо, и довольствуясь только тем, что может поднять с земли. Один
глоток отвара из лау-лау вдыхал смысл в каждую клеточку души и тела, а выпив
целый кувшин драгоценного напитка человек навсегда обретал осознанную веру и
стремление жить дальше. О целебных свойствах люпина мало кому было известно,
а те, кто владели его секретом, ревностно хранили свою тайну от посторонних
глаз и ушей. Одним словом, напиток из цветов лау-лау был наркотиком.
Дрэи, или, как они возвышенно называли себя Аидрэ-дэи, не могли
похвастаться талантливыми врачевателями, писателями или музыкантами.
Несколько выходцев из этого немногочисленного кочевого народа стали
бродячими певцами - и только. Долгое время дрэи не учили своих детей ни
письму, ни устному счету, ни каким-то другим наукам, передавая из поколения
в поколение только умение варить отвар из цветов лау-лау, единственное
мастерство, доступное им в совершенстве.