"Борис Сопельняк. Смерть в рассрочку" - читать интересную книгу автора

окаменела моя няня, да так и приросла к полу в углу комнаты. Я никогда еще
не видела отца таким. Обычно сдержанный и на слова, и на эмоции, он
задыхался от гнева, он едва мог говорить.
- Где, где все это? Где письма твоего писателя?
Нельзя передать, с каким презрением он выговорил слово "писатель".
- Мне все известно! Все твои телефонные разговоры - вот они,
здесь, - похлопал он рукой по карману. - Ну, давай сюда! Твой Каплер -
английский шпион, он арестован!
Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его
надписями. Тут были и его записные книжки, и один новый сценарий о
Шостаковиче. Тут было и его длинное, печальное прощальное письмо.
- А я люблю его! - сказала я наконец, обретя дар речи.
- Любишь?! - выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому
слову - и я получила две пощечины - впервые в своей жизни. - Подумай, няня,
до чего она дошла! - Он не мог больше сдерживаться. - Идет такая война, а
она занята!.. - И он произнес грубые мужицкие слова, других он не находил.
Потом, немного успокоившись и взглянув на меня, он произнес то,
что сразило меня наповал.
- Ты посмотрела бы на себя - кому ты нужна?! У него кругом бабы,
дура!
Забрав все бумаги, он ушел в столовую, чтобы прочитать их своими
глазами. У меня все было сломано в душе. Последние слова отца попали в
точку. Ну кому я такая нужна? Разве мог Люся всерьез полюбить меня? Зачем я
ему нужна? Фразу о том, что "твой Каплер - английский шпион", я как-то сразу
не осознала. И только лишь машинально продолжая собираться в школу, поняла
наконец, что произошло с Люсей...
Как во сне, я вернулась из школы. Отец сидел в столовой, он рвал и
бросал в корзину мои письма и фотографии.
- Писатель, - бормотал он. - Не умеет толком писать по-русски! Уж
не могла себе русского найти! - брезгливо процедил он.
То, что Каплер - еврей, раздражало его, кажется, больше всего. С
этого дня мы с отцом надолго стали чужими. Я была для него уже не та любимая
дочь, что прежде".

Из писателей - в "придурки"

Если для Светланы роман с Каплером закончился обычным семейным
скандалом, то Алексею Яковлевичу пришлось платить по совсем другим
расценкам. Третьего марта его арестовали и отправили на Лубянку. В тот же
день состоялся первый допрос, который продолжался полтора часа. Но вот ведь
незадача: бланк протокола есть, время указано, а ни вопросов, ни ответов
нет. О чем шла речь? О чем таком расспрашивал следователь, что ни вопросы,
ни ответы нельзя было фиксировать письменно?
И вообще, в деле " 6863 по обвинению Каплера Алексея Яковлевича много
странного и таинственного. Начну с того, что все листы дела, как и положено,
прошиты и пронумерованы, но... одни листы имеют двойную нумерацию, другие
выглядят довольно необычно. В чем дело? Почему? Кому были нужны эти
неуклюжие подтасовки? Думаю, что этого мы никогда не узнаем. И все же я
позволю себе выдвинуть версию.
Дело в том, что ни на одном из многочисленных допросов ни разу, ни в