"Борис Сопельняк. Смерть в рассрочку" - читать интересную книгу автора

Вот что она пишет в своих воспоминаниях о конце 1942-го - начале 1943
года. Напомню, что в это время гремела Сталинградская битва, изнывал
блокадный Ленинград, под сапогом немецкого солдата стонала Украина,
Белоруссия, Прибалтика, да и до Москвы фашистам было рукой подать.

"Жизнь в Зубалове (дачное место под Москвой, где жила семья
Сталина. - Б. С.) была в ту зиму 1942 и 1943 годов необычной и неприятной. В
наш дом вошел неведомый ему до той поры дух пьяного разгула. К Василию
приезжали гости: спортсмены, актеры, его друзья-летчики, и постоянно
устраивались обильные возлияния, гремела радиола. Шло веселье, как будто не
было войны. И вместе с тем было предельно скучно - ни одного лица, с кем бы
всерьез поговорить, ну хотя бы о том, что происходит в мире, в стране и у
себя в душе... В нашем доме всегда было скучно, я привыкла к изоляции, к
одиночеству. Но если раньше было скучно и тихо, то теперь было скучно и
шумно...
В конце октября 1942 года Василий привез в Зубалово Каплера. Был
задуман новый фильм о летчиках, и Василий взялся его консультировать. В
первый момент мы оба, кажется, не произвели друг на друга никакого
впечатления. Но потом - нас всех пригласили на просмотры фильмов в
Гнездниковском переулке, и тут мы впервые заговорили о кино.
Люся Каплер - как все его звали - был очень удивлен, что я что-то
вообще понимаю, и доволен, что мне не понравился американский боевик с герлс
и чечеткой. Тогда он предложил показать мне "хорошие фильмы" по своему
выбору и в следующий раз привез к нам в Зубалово "Королеву Христину" с
Гретой Гарбо. Я была совершенно потрясена тогда фильмом, а Люся был очень
доволен мной..."

Потом были ноябрьские праздники, застолья, танцы.

"Мне стало так хорошо, так тепло и спокойно рядом с ним! - пишет
далее Светлана Аллилуева. - Я чувствовала, какое-то необычное доверие к
этому толстому дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к
нему на грудь и закрыть глаза...
Крепкие нити протянулись между нами в тот вечер - мы уже были не
чужие, мы были друзья. Люся был удивлен, растроган. У него был дар легкого,
непринужденного общения с самыми разными людьми. Он был дружелюбен, весел,
ему было все интересно. В то время он был как-то одинок сам и, может быть,
тоже искал чьей-то поддержки.
Нас потянуло друг к другу неудержимо. Мы старались видеться как
можно чаще, хотя при моем образе жизни это было невообразимо трудно. Но Люся
приходил к моей школе и стоял в подъезде соседнего дома, наблюдая за мной. А
у меня радостно сжималось сердце, так как я знала, что он там... Мы ходили в
холодную военную Третьяковку, смотрели выставку о войне. Мы бродили там
долго, пока не отзвонили все звонки - нам некуда было деваться. Потом ходили
в театры. Тогда только что пошел "Фронт" Корнейчука, о котором Люся сказал,
что "искусство там и не ночевало". В просмотровом зале Комитета
кинематографии на Гнездниковском Люся показал мне "Белоснежку и семь гномов"
Диснея и чудесный фильм "Молодой Линкольн". В небольшом зале мы сидели
одни".