"Борис Сопельняк. Смерть в рассрочку" - читать интересную книгу автора

А вот весьма любопытное примечание, написанное рукой Артура
Христиановича. "До 1918 года я носил фамилию Фраучи. В 1918 году, при
поступлении в военно-осведомительное бюро МВО, фамилию переменил на Артузов
без соответствующих объявлений, с согласия моего руководителя т. Кедрова".
Есть, правда, и другое объяснение изменения фамилии. В 1936 году в одном из
писем в политуправление РККА он связывал этот факт не с оперативными, а, я
бы сказал, с эмоционально-бытовыми причинами.

"Иностранная фамилия Фраучи и имя Артур Христианович в работе с
красноармейцами и матросами часто причиняли мне затруднения. Люди забывали
или перевирали, как меня зовут. В связи с этим в конце 1917 года, работая в
комиссариате по демобилизации старой армии, я избрал себе в качестве
псевдонима русскую фамилию Артузов, которая при скорописи изображалась почти
так же, как мое имя Артур, и легко запоминалась".

Видит Бог, как трудно мне перейти к следующему этапу - изучению
протоколов допросов. Их в деле два, но, судя по первой же фразе в протоколе
от 27 мая 1937 года, Артузова допрашивали раньше, и скорее всего с
пристрастием - об этом говорят даже подписи, сделанные Артуром
Христиановичем на каждой странице протокола: нажим не тот, рука слабая,
подпись куцая, нервная, я бы сказал, безвольная.
Допрашивали Артузова комиссар государственной безопасности 3-го ранга
Дейч и лейтенант Аленцев. Последний, много лет спустя и будучи уже
полковником, уверял, что в допросах не участвовал, но верить этому нельзя,
так как подпись лейтенанта в конце протокола сохранилась. Недавно мне
довелось побывать в Лефортове, я видел камеры, в которых сидели обреченные
на смерть люди, посетил и похожие на глухие боксы комнаты, где велись
допросы, а может быть, и не только допросы, но и пытки. Здесь - кричи не
кричи, никто не услышит, а если и услышит, ни за что не поможет. Так что
представить обстановку того майского дня, когда Артура Христиановича
втолкнули в это преддверие ада, не так уж сложно.
- На протяжении ряда допросов вы упорно скрываете свою вину и
отказываетесь давать следствию показания о своей антисоветской и шпионской
деятельности. Всеми имеющимися в распоряжении следствия материалами вы
полностью в этой деятельности изобличены. Вам в последний раз предлагается
сознаться в совершенных вами преступлениях и дать о них развернутые и
правдивые показания, - многообещающе начал следователь.
- Тяжесть совершенных мною в течение многих лет преступлений, глубокий
позор предательства побуждал меня сопротивляться следствию. Я вижу, что
дальнейшее сопротивление бесполезно, и решил стать на путь полного признания
преступлений, совершенных мною, и давать следствию искренние показания о
своей преступной деятельности.
- Вам уже предъявлялось обвинение в преступной связи с иностранным
государством. Расскажите подробно следствию, кому вы предали интересы нашей
Родины?
- Я признаю свою вину перед государством и партией в том, что являюсь
германским шпионом. Завербован я был для работы в пользу немецких
разведывательных органов бывшим работником НКВД и Разведупра Штейнбрюком.
Раньше, чем давать показания о своей шпионской деятельности, прошу
разрешить мне сделать заявление о том, что привело меня к тягчайшей измене