"Эми Сон. Беги, хватай, целуй " - читать интересную книгу автора

помешанную на сексе старую деву.
Однажды душным июльским утром, стоя в ожидании электрички на станции
Боро-Холл, я обнаружила способ улучшить хотя бы один аспект своей несчастной
жизни. Перелистывая издания у газетного киоска, я наткнулась на журнал "За
кулисами". Взяв его, я заглянула в раздел кастинга, и сразу же мне на глаза
попалось объявление: "Требуется актриса на главную роль в спектакле
"Лолита". Музыкальная рок-версия по мотивам классического романа Набокова,
постановка Театра на Двадцать четвертой улице. Требования: пятнадцать -
двадцать пять лет, одновременно невинная и испорченная, чистая, но
вульгарная. Желательно умение петь, однако душа важнее техники". Я
понадеялась, что это было сказано всерьез, поскольку не сильна в пении, хотя
и умею делать многое другое.
Едва добравшись до работы, я позвонила по указанному номеру. Ответил
мужчина средних лет. Голос у него был вкрадчивый, как в ненавязчивой рекламе
роскошных автомобилей.
- Я звоню по поводу прослушивания, - сказала я. - Меня зовут Ариэль
Стейнер.
- Очень приятно, Гордон Грей, режиссер. Подготовьте песню, рок или
джаз, и приходите в субботу в четыре часа.
В тот же вечер за ужином я сообщила родным новость. Папа поднял брови
при слове "Лолита", но выдавил из себя улыбку и произнес:
- Постарайся их всех там сразить!
После ужина я заперлась в ванной и под аккомпанемент текущей из крана
воды до тех пор репетировала перед зеркалом песню Гершвина "Я от тебя без
ума", пока душа не возобладала над разумом. Закончив, я пошла к себе в
комнату и, открыв шкаф, принялась искать наряд для прослушивания. Я выбрала
доходящую до талии кофточку в горошек из уважения к первоисточнику, потому
что нечто похожее было надето на Лолите, когда Гумберт впервые ее увидел. Но
потом, взглянув на свой живот, передумала.

Чтобы попасть в театр, пришлось спуститься вниз на четыре лестничных
марша. Театр находился рядом с клубом карате, в подвале старой церкви. В
темной приемной пахло сигаретным дымом. На полу были разбросаны потрепанные
номера журнала "За кулисами", и собственно театр был отгорожен от приемной
ветхой черной занавеской. В комнате у одной стены сидела белокурая
двенадцатилетняя девочка с матерью, а у другой - брюнетка лет тридцати.
Девочка была очень хорошенькая, но сразу становилось ясно, что у нее нет
ничего общего с нимфеткой. У меня возникли сомнения по поводу брюнетки - то
ли она пришла прослушиваться на роль миссис Гейз, то ли серьезно
заблуждается в отношении собственного возраста.
Через несколько минут из-за занавески появился низенький толстый
мужчина с белой бородой. По голосу я узнала в нем Гордона. Он с улыбкой
обратился к девочке:
- Ну что, Бетси, пойдем, попробуем?
Мамаша ободряюще улыбнулась, девочка вошла в помещение театра, и
занавеска задернулась. Я услыхала, как она говорит, что надеется попасть во
внебродвейскую постановку. "Интересно, неужели она такая бестолковая?" -
подумала я. Этот спектакль собираются ставить очень далеко от Бродвея -
дальше некуда. Степень удаленности от Бродвея определяется числом ступеней,
по которым надо спуститься, чтобы попасть в этот театр.