"Владимир Соловьев. Матрешка" - читать интересную книгу автора

машины, в комнату ввалились какие-то чины в униформе. Собралось десятка два
человек. Все склонились над большой картой. Со стороны похоже на совет в
Филях, где Кутузов объявил о сдаче Москвы Наполеону, чтоб избежать потерь и
сохранить армию для контрудара (см. "Войну и мир"). Было как-то даже
неловко, что столько людей, столько усилий и прочее. Решили разделиться на
три партии и двигаться к береговой тропе одновременно с нескольких стоянок,
чтобы не разминуться с Леной. На лоб нацепили фонари, как у шахтеров. У
каждой бригады по розыскной собаке. Погода на океане меняется в мгновение
ока. Вот и сейчас - мы шли в тумане, который застлал всю окрестность, меняя
очертания и отсвечивая в глаза от наших фонарей. На открытых пространствах
туман несся под ветром, торопясь неведомо куда и незнамо зачем. Иногда из
этого тумана вырисовывалось нечто конкретное - мне казалось, что девичья
фигура, но при ближайшем рассмотрении оказывался куст или камень. Какое там
Лену найти - могли потерять друг друга.
Наконец вышли к невидимому, зато слышимому и обоняемому океану: крепкий
настой соленой воды и йодистых водорослей. Не только не видели, но теперь
уже и не слышали друг друга - так грохотали о скалы волны. Из тумана время
от времени выныривал вертолет и мощным прожектором прочесывал берег - на
случай, если Лена застряла в одной из бухт во время прилива. Это была
маловероятная, но самая опасная возможность (не считая падения с горного
уступа): именно приливами, стремительными и высокими - до 15 метров! -
славились эти места, везде висели предупредительные надписи с точным
расписанием. Зрелище необыкновенное, захватывающее - когда его наблюдаешь
издали, с безопасного расстояния, лучше всего со скалы, о которую бьются
разъяренные волны. Когда вода спадает, можно бродить по дну океана. Яхты,
лодки, катера стоят на дне, увязнув в иле, а через несколько часов
преспокойно прыгают на волнах. Прилив здесь как потоп. А Лена так любит
сворачивать с тропы, спускаться к океану, вода ее манит к себе, как русалку.
В ней и в самом деле что-то русалочье. Лес ее зовет еще больше. А
русалки бывают водяные и лесные, согласно фольклорным поверьям русских, -
так что никакого противоречия. Разница между нами та, что я предпочту
политическую ;карту с четкими границами государств, а она - географическую,
еще лучше - рельефную, чтобы на ощупь определить, где горы, где равнины, где
моря. Ее любимые писатели - Жюль Берн, Майн Рид и Пришвин. Животных, которых
считает непавшими ангелами, любит больше, чем людей, а людей боится. Именно
в этом смысле я и хотел сообщить, что у нее дремучее сознание, - она
принадлежит больше природе, чем цивилизации, тогда как обычно у человека
двойная лояльность с перекосом в противоположную сторону, ибо современный
человек давным-давно отпал от природы. А меня и вовсе неизбежное, рано или
поздно, исчезновение нашей цивилизации тревожит почти так же, как
собственная смерть. Выходит, Библия и Шекспир тоже не вечны?
Может, от этой именно неадекватности Лены человеческому общежитию все
ее выдумки? В лесу она ориентируется лучше, чем в жизни, от которой
защищается с помощью лжи. "Брось заливать мне баки", - долетела до меня
случайно фраза, брошенная ее братцем. Ладно, не случайно - я подслушивал,
только что это мне дало, кроме расширения моего словарного запаса за счет
новорусской фени? Брату она могла заливать баки, как и мне, - если она лжет
даже самой себе. Конечно, женщины по самой природе не могут позволить себе
говорить правду, оставляя главное за кадром. Но она все рекорды побила,
врала, как говорят теперь русские, на голубом глазу - а глаза у нее и