"Сергей Соловьев. Эхо в темноте (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

стороне, около "виллиса", походный столик и два раскладных стула. Вызывал
всех по одному и расспрашивал о событиях минувшей ночи. В. Ф. откровенно
рассказал обо всех своих впечатлениях. Слушая, Федор Игнатьевич только качал
головой. В конце произнес обидную фразу про внушаемость. Сильнее всего была
выволочка, которую он устроил переводчику. В. Ф. потом задумывался - за что?
Ведь он сам разрешил пригласить ламу. Быть может, Федор Игнатьевич тоже
видел что-то особенное?
В чем была конкретная задача экспедиции, В. Ф. не знал до сих пор.
Когда на дороге стали встречаться населенные места, "виллис" все чаще
исчезал, иногда на день, на два. Начались встречи с китайскими товарищами,
но В. Ф. обычно приглашали, только когда требовалось сделать снимки на
память. Федор Игнатьевич мог в нем разочароваться как в потенциальном
сотруднике разведки, но продолжал ему доверять как фотографу. Поручал время
от времени техническую работу со снимками.
Их отношения выдержали испытание временем, сохранились до сих пор.
Несмотря на служебный рост Федора Игнатьевича и на то, что В. Ф. оставался
простым фотографом. На другого покровителя сейчас рассчитывать было трудно.
Благодаря Федору Игнатьевичу (и его заданиям) В. Ф. до сих пор числился на
полставки старшим лаборантом в фотолаборатории ЛИТМО, хотя появлялся там от
силы раз в неделю. По нынешним временам (В. Ф. подумал об университетской
компании сына) это могло считаться "стыдным секретом". Об этой стороне их
отношений он избегал рассказывать даже Тане. Она знала, конечно, кто такой
Федор Игнатьевич и об их старой дружбе. Сверх того о чем-то, вероятно,
догадывалась, но молчала. Секрет не становился менее стыдным из-за того, что
Федор Игнатьевич недавно вышел на пенсию и само будущее тайного
покровительства оказывалось под вопросом.

* * *

Пока Т. В. была на работе, В. Ф. успел тщательно просмотреть бумаги в
комнате Гоши. Органы государственной безопасности - источник опастности для
простого гражданина, даже когда они пытаются тебе помочь. У них всегда -
свои приоритеты. Еще со вчерашнего дня, с разговора с Петром Алексеевичем,
он думал, что необходимо будет осмотреть комнату сына. Обыск лучше сделать
самому, пока его не догадались провести другие. В случае чего - уничтожить
улики, то есть то, что может показаться уликами с их государственной точки
зрения. Как все переменилось... Лет десять или пятнадцать назад он относился
к органам с куда большим доверием, а теперь даже осмотр вещей собственного
сына представлялся чем-то недостойным. Что может обнаружиться, он не знал,
но дополнительно успокаивал свою совесть соображением, что в комнате Гоши
могут найтись ключи к его исчезновению.
Рядом с недопитой чашкой чая нашлась потрепанная записная книжка, в
которой он узнал старую записную книжку Гоши. Подарок на пятнадцатилетие. Он
взял книжку, полистал. Точно. В основном - старые телефоны одноклассников.
На букву "и" был телефон Ивана Александровича.
Бумаги лежали на письменном столе, на подоконнике. Серая россыпь
машинописи, белые листы разного формата, исписанные почерком сына. В обычной
ситуации - в основном довольно невинный самиздат, но сейчас, в суете,
которая поднимается вокруг исчезновения и в которой будет приветствоваться
любая возможность найти козла отпущения... Все, что казалось ему