"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

что приставы поступали своевольно, без царского приказа, видно из грамоты
Борисовой к ним: "По нашему указу Ивана и Василия Романовых ковать вам не
ведено: вы это сделали мимо нашего указа". Пристав, оправдывая себя,
доносил, что он ковал Василия, слыша многие разговорные речи, например,
пристав стал говорить Василью: "Кому божиим милосердием, постом, молитвою и
милостынею бог дал царство, а вы, злодеи, изменники хотели царство достать
ведовством и кореньем". Василий отвечал на это с насмешкою: "Не то
милостыня, что мечут по улицам; добра та милостыня, дать десною рукою, а
шуйца не ведала бы". О смерти Василия пристав доносил так: "Взял я твоего
государева изменника Василья Романова больного, чуть живого, на цепи, ноги у
него опухли; я для болезни его цепь с него снял, сидел у него брат его Иван
да человек их Сенька; и я ходил к нему и попа пускал; умер он 15 февраля, и
я похоронил его, дал по нем трем попам да дьячку, да пономарю двадцать
рублей. А изменник твой Иван Романов болен старою болезнию, рукою не
владеет, на ногу немного прихрамывает". После этого Иван Никитич был
переведен в Уфу, а потом вместе с князем Иваном Черкасским отправлен на
службу в Нижний Новгород, причем царь наказывал приставу: "Едучи дорогою и
живучи в Нижнем Новгороде, ко князю Ивану и к Ивану Романову бережение
держать большое, чтоб им нужды ни в чем никакой отнюдь не было и жили б они
и ходили свободны". И о княгине Черкасской, жившей с детьми Федора Никитича
на Белоозере, царь повторял несколько раз: "Чтоб им всем в еде, питье и
платье никакой нужды не было". Скоро Иван Никитич с князем Иваном Черкасским
возвращены были в Москву, а княгиня Черкасская с детьми Федора Никитича и
женою Александра Никитича переведены в уезд Юрьева-Польского, в отчину
Федора Никитича, причем царь опять наказывал приставу: "Чтобы дворовой
никакой нужды не было: корму им давать вдоволь, покоить всем, чего ни
спросят, а не так бы делал, как писал прежде, что яиц с молоком даешь не
помногу; это ты делал своим воровством и хитростию; по нашему указу велено
тебе давать им еды и питья во всем вдоволь, чего ни захотят".
О Филарете Никитиче пристав Воейков доносил: "Твой государев изменник,
старец Филарет Романов, мне говорил: "Государь меня пожаловал, велел мне
вольность дать, и мне б стоять на крылосе". Да он же мне говорил: "Не
годится со мною в келье жить малому; чтобы государь меня, богомольца своего,
пожаловал, велел у меня в келье старцу жить, а бельцу с чернецом в одной
келье жить непригоже". Это он говорил для того, чтоб от него из кельи малого
не взяли, а он малого очень любит, хочет душу свою за него выронить. Я
малого расспрашивал: что с тобою старец о каких-нибудь делах разговаривал ли
или про кого-нибудь рассуждает ли? И друзей своих кого по имяни поминает ли?
Малый отвечал: "Отнюдь со мной старец ничего не говорит". Если малому вперед
жить в келье у твоего государева изменника, то нам от него ничего не
слыхать; а малый с твоим государевым изменником душа в душу. Да твой же
государев изменник мне про твоих государевых бояр в разговоре говорил:
"Бояре мне великие недруги; они искали голов наших, а иные научали на нас
говорить людей наших, я сам видал это не однажды". Да он же про твоих бояр
про всех говорил: "Не станет их ни с какое дело, нет у них разумного; один у
них разумен Богдан Бельский, к посольским и ко всяким делам очень досуж".
Велел я сыну боярскому Болтину расспрашивать малого, который живет в келье у
твоего государева изменника, и малый сказывал: "Со мною ничего не
разговаривает; только когда жену вспомянет и детей, то говорит: "Малые мои
детки! маленьки бедные остались; кому их кормить и поить? Так ли им будет