"Сергей Михайлович Соловьев. История России с древнейших времен (Том 4)" - читать интересную книгу автора

понапрасну. Брат Семенов, Василий, как видно, также помирился с великим
князем московским, потому что под 1403 годом встречаем известие о смерти
его, случившейся в Городце, и в некоторых летописях он называется прямо
князем городецким; но Василий не мог оставить Городца сыну своему Ивану,
которого мы видим после в изгнании, а Городец в числе московских владений.
Неизвестно, каким образом освободились сыновья Бориса Константиновича -
Иван и Даниил. Имеем, впрочем, право отнести к Ивану Борисовичу следующее
место в договорной грамоте великого князя с дядею своим Владимиром
Андреевичем: уступая дяде Городец с волостями, великий князь говорит: "А чем
я пожаловал князя Ивана Борисовича, в то князю Владимиру и его детям не
вступаться". Но в 1411 году встречаем уже известие о бое между сыновьями
Борисовыми и князем Петром Димитриевичем на Лыскове; изгнанники с союзниками
своими, князьями болгарскими и жукотинским, остались победителями. В том же
году князь Даниил Борисович, призвавши к себе какого-то татарского царевича
Талыча, послал вместе с ним ко Владимиру тайно лесом боярина своего Семена
Карамышева. Татары и дружина Даниилова подкрались к городу в полдень, когда
все жители спали, захватили городское стадо, взяли посады и пожгли их, людей
побили множество. В соборной Богородичной церкви затворился ключарь,
священник Патрикий, родом грек; он забрал сколько мог сосудов церковных и
других вещей, снес все это в церковь, посадил там несколько людей, запер их,
сошел вниз, отбросил лестницы и стал молиться со слезами пред образом
богородицы. И вот татары прискакали к церкви, кричат по-русски, чтоб им ее
отперли; ключарь стоит неподвижно перед образом и молится; татары отбили
двери, вошли, ободрали икону богородицы и другие образа, ограбили всю
церковь, а Патрикия схватили и стали пытать: где остальная казна церковная и
где люди, которые были с ним вместе? Ставили его на огненную сковороду,
втыкали щепы за ногти, драли кожу - Патрикий не сказал ни слова; тогда
привязали его за ноги к лошадиному хвосту и таким образом умертвили. Весь
город после того был пожжен и пограблен, жителей повели в плен; всей добычи
татары не могли взять с собою, так складывали в копны и жгли, а деньги
делили мерками; колокола растопились от пожару, город и окрестности
наполнились трупами. В 1412 году Борисовичи успели выхлопотать себе в Орде
ярлыки на отчину свою; но один ярлык давно уже потерял значение на Руси, ив
1416 году приехали в Москву нижегородские князья Иван Васильевич, внук
Димитрия, и Борисович Иван, а сын последнего Иван приехал еще за два года
перед тем; в следующем году явился и князь Даниил Борисович, но в 1418 году
убежал отсюда опять вместе с братом Иваном. Дальнейших летописных известий о
судьбе князей суздальских не встречаем; но имеем право заключать, что
Суздальская волость оставалась за ними, потому что великий князь Василий в
завещании своем ни слова не говорит о Суздале, отказывая сыну только два
примысла свои - Нижний и Муром.
Утверждение нового порядка вещей не обошлось без сопротивлений и в
самом роде князей московских: в первый же год княжения Василиева встречаем
известие о ссоре великого князя с дядею Владимиром Андреевичем, который
выехал из Москвы сперва в свой наследственный город Серпухов, а потом в
новгородскую область, в Торжок. Но в начале следующего года находим уже
известие о мире между дядею и племянником:
Василий придал Владимиру к его отчине два города - Волок и Ржеву.
Договор дошел до нас: великий князь выговаривает себе право посылать дядю в
поход, и тот должен садиться на коня без ослушания. Следующее условие