"Константин Соловьев. Урод" - читать интересную книгу автора

оно, взвизгнув, откатилось в сторону. - Тайлеб. Поразительно, где они
умудряются найти эту дрянь, я думал, он созреет не меньше, чем через два
десятка Эно.
Тайлеб-ха с отвратительным визгом бросилось в сторону, нелепо
размахивая тронутыми пятнами гнили руками и высоко задирая обнаженные тощие
ноги-кости, но наткнулось на шедших за дружинниками людей и, ослепленное,
завывая от ужаса, рухнуло посреди дороги, свернувшись в клубок. При виде
бывшего человека толпа на мгновение замерла. Кто-то пьяно засмеялся, кто-то
беззлобно ударил его дубинкой под ребра.
Тайлеб-ха не двигалось - впав в состояние транса, из которого уже нет
возврата, оно было покорно и ошеломлено. Крэйн видел, как кто-то, проходя
мимо, снес ему кейром добрую треть головы, и оно, в последний раз издав то
ли визг, то ли рык, растворилось в темноте крошечным пятном на дороге.
Последнюю четверть этеля до склета шли молча, даже толпа смолкла,
порождая лишь глухое утробное ворчание. Дружинники обступили своего шэла,
руки легли на рукояти эскертов.
- Тут, тут... - заныл проводник, с восторгом и ужасом глядя на
бесстрастное и прекрасное лицо шэла Алдион. - Ворожей старый, сожри карки
его потроха заживо... Он...
- Прочь, - коротко бросил Крэйн. Проводник отскочил в сторону, пытаясь
одновременно кланяться.
- Он пьян, - тихо, чтоб услышал только стоящий рядом Крэйн, бросил
Армад. - В нем фасха больше, чем в бочке трактирщика. Уйдем. Ради Ушедших,
Крэйн, не доводи дело до резни. Дуэль Орвин, может, и простит, но это уже
беспорядки. Лучше одумайся.
- Уже поздно.
- Поздно никогда не бывает. - Старый дружинник осторожно придержал его
за плечо. - Калиас, Витор, проверьте! Возможно, ывар...
- Откуда здесь взяться ывару, в таком-то районе? - недовольно проворчал
Калиас, но все-таки воткнул эскерт в землю перед порогом и внимательно
посмотрел на лезвие.
- Пусто, - сообщил он, извлекая оружие. - Вход свободен. Мы войдем
первыми?
Крэйн не удостоил его ответом. Подняв руку в крепком хитиновом наруче,
он мощно и коротко ударил в покосившуюся дверь, едва не проделав в ней дыру.
Толпа рассыпалась, окружив дом сплошным кольцом, факелы чадили густым дымом,
света было достаточно, чтобы увидеть оскалившиеся лица и поднятые стисы.
Толпа жаждала развлечения, и она его получила.
Дверь открылась, и на порог вышел человек. Это был раб, на виске
чернело свежее, еще покрытое струпьями клеймо, вместо талема на нем был
нелепый грязный балахон. Увидев Крэйна, ослепленный, как минуту назад
тайлеб-ха факелами, он отшатнулся и попытался юркнуть обратно в дом, но
Крэйн был быстрее. Схватив его за руку, он потянул из-за плеча эскерт, и
шипящая хитиновая полоса, густо покрытая зазубренными шипами, с хрустом
вошла между ключиц и вышла в низу живота. Эскерт оставляет за собой страшные
раны - раб умер, даже не успев упасть. Но толпе было все равно, что рвать,
сейчас это была стая голодных карков, а не люди - тело в мшовение оказалось
в самом центре, неуклюжее, с нелепо болтающимися руками и ногами, как
сломанная кукла. От него ничего не осталось еще до того, как Крэйн шагнул
внутрь склета. Дружинники, отстраняя лезущих вслед ударами кулаков,