"Константин Соловьев. Бункер" - читать интересную книгу автора

ножом в горло, потом прыжок внутрь. Дальше Охотник не думал - он привык
полагаться на чутье и интуицию и не любил составлять долгосрочные планы.
Был еще один вариант. Старый Медведь как-то говорил, что код первого
уровня у всех Бункеров одинаков. Достаточно лишь набрать его - и, если те,
кто внутри, не настроен излишне осторожно, тяжелая дверь откроется сама
по себе, обнажая беззащитные недра. Медведь утверждал, что сам таким
образом открыл два Бункера, но Охотник помнил то, что осталось от Медведя,
когда они с Пулей пришли по его вызову два года назад, и не страдал
излишней самонадеянностью. Тогда все Охотники с запада несколько месяцев
кряду прочесывали густые заболоченные чащи Синего Леса, случай необычный
сам по себе - Охотники всегда работают поодиночке. Медведю повезло - он
нашел Бункер первым. И взлетел на воздух, когда под его ногами разорвалась
тяжелая мина. То ли он неверно набрал свой код, то ли его заметили, но
хоронить его уже не потребовалось. Охотник вспомнил, как тогда, два года
назад, они с Пулей, невысоким худосочным малым с холодными злыми глазами,
ворвались в Бункер, вспомнил, как кричали его защитники, когда в полумраке
бронированной скорлупы двумя сполохами вспыхнули ножи Охотников,
вспомнил густые темные потеки на стенах и сладкий жаркий запах. Один из
врагов чудом остался жив. Он умирал медленно, несколько часов, прежде чем
подошли другие Охотники и Трещотка, исполнявший тогда роль главного
загонщика, поморщившись, добил несчастного одним выстрелом. Он понимал, что
они мстили за Медведя, но все-таки поругал немного за излишнюю жестокость.
Для виду, понятно, потом они все вместе отмечали победу, но...
Охотник облизнул губы. Ему показалось, будто он снова чует густой сладкий
запах, но усилием воли прогнал морок. Hикакого запаха не было, в воздухе
лишь плыл тонкий аромат сопревших листьев и свежей, орошенной утренней
росой, земли.
Он никогда не колебался.
Охотник одним плавным движением оказался перед дверью. Заключенные в
металлическую рамку тускло-белые кнопки смотрели на него, как снаряженные в
обойму патроны. Знакомые символы цифр, всегда вызывавшие у него если не
суеверный страх, то благовение, чернели на пластике, грозные и
величественные. Охотник никогда не боялся Богов, Боги были для него
абстрактны и безлики, но всегда чувствовал восхищение, граничащее со
страхом, когда касался или видел вблизи то, чего не мог понять. Впрочем,
страха, конечно же, не было - давно известно, что Охотники Одина никого не
боятся.
У него была хорошая память на цифры - кнопки утопали в панели с едва
слышным чмокающим звуком, одна за другой. Еще три. Еще две. Последняя.
Охотник прикрыл глаза, гадая, успеет ли он почувствовать боль, если под
ним взорвется тяжелая мина. Убежать от осколков невозможно, но все же он
едва не прыгнул в сторону, когда в двери что-то глухо щелкнуло.
Оказалось, не мина. Дверь, вздрогнув, с низким рокочущим жужжанием
стала подниматься вверх. Охотник почувствовал мгновенное облегчение, которое
почти сразу же сменилось напряженным ожиданием. Кровь снова стала горячей,
тело расслабилось, как готовая броситься змея. Он не стал ждать, пока дверь
поднимется и скользнул в сторону, приподнимая руку с пистолетом.
Он улыбался.

* * *