"Константин Соловьев. Бункер" - читать интересную книгу автора

Один живой. Жду". В сообщениях он всегда был лаконичен - никчему загружать
чудесную машину пустыми словами - за это его ценил Жрец. А еще - за
выдержку, бесстрашие и нюх настоящего Охотника Одина. Старый сван следил
за его действиями молча, сгорбившись в кресле и прижав поврежденную руку к
груди. Будь он помоложе и посмелее - попытался бы напасть, пока не поздно,
пока внимание отвлечено. Hо он не пытался. Или не верил в свои силы, или
ему было просто все равно, чем кончится дело.
Охотник не собирался давать старику время полностью придти в себя.
Экспресс-допрос надо проводить быстро, пока пленник находится в подавленном
состоянии - только тогда из него можно выбить крохи ценной информации.
Охотник не любил допросы, полагая, что эта работа требует специалистов
своего рода, но прямого наказа Жреца ослушаться было опасно. Значит -
предельно сжатый пятиминутный блиц-допрос, выматывающий и беспощадный.
Пусть потом ребята Жреца раскладывают свой мудреный инвентарь и вытаскивают
слова раскаленными клещами - это дело не для Охотника Одина.
- Имя. Звание. Должность.
Он выплюнул слова в морщинистое лицо старика как разрывные пули. От
такого напора пленники всегда начинают дергаться, отвечают коротко и
отрывисто, слишком напуганные и сбитые с толку чтобы лгать или собраться с
мыслями. Hо сван был непрост - он не принял предложенного темпа и
напор тщательно подготовленных и отшлифованных слов прошел сквозь него,
как сквозь облако. Hарочито медленно он набрал воздуха в грудь, откинулся
на спинку кресла и положил перетянутую руку на колени. Охотник машинально
заметил, что дыхание у него было ровным и спокойным, а пальцы не дрожали.
- Может, сперва вы?
- Что? - Охотник растерялся настолько, что не сообразил двинуть наглого
старика пистолетом, - В каком смысле?..
- Молодой человек, я старше вас на добрых три десятка лет. Мне кажется,
вы первый должны назвать свое имя. Вежливость, знаете ли.
Это было необычно. Да, пленники, особенно из молодых и после боя, часто
дерзят и оскорбляют допрашивающего, иногда, правда в редких случаях -
пытаются сбежать или, дождавшись момента, всадить спрятанный нож в бок,
но старик, да еще раненый... Это было странно. Поэтому Охотник не спешил с
допросом. Похоже, на этот раз попалась хитрая птица, с наскоку здесь не
пробьешься.
- Мое имя вас интересовать не должно. Мне нужна информация.
Старик равнодушно посмотрел на него, пожал плечами.
- Как знаете. Hо в таком случае наша беседа превратится в допрос. Вам не
противно допрашивать раненого и пожилого человека?
В низком хриплом голосе послышались удивленные нотки. Старик играл
мастерски, допроса уже не получалось, вся тщательно просчитанная и
отработанная за долгие годы система рушилась на глазах. Допрашиваемый
должен бояться, должен чувствовать в каждом нерве каждую секунду холодную
иголочку страха за себя. То, что нарисовано у него на лице не играет
никакой роли, страх должен быть внутри. Острый и пахучий, как мускус,
затаенный, как холодная лягушка, пульсирующий и яркий, как молния -
Охотник привык оперировать своими ощущениями, а ощущения эти у него были
обострены, как у хорошо тренированной собаки.
Старик не боялся. Вообще.
- Пусть вас это не волнует. В вашем положении такие мелочи вообще