"Константин Соловьев. Мораторий" - читать интересную книгу автора

встречу вас в пятом учебном корпусе и проведу инструктаж. Завтра вы идете
на задание и я знаю, что вы добьетесь успеха. Я верю в вас. А теперь давайте
помолимся вместе...


Пятый учебный корпус представлял собой одну большую аудиторию размером с
посадочную площадку. Hебольшие зарешеченные оконца под потолком пропускали
ровно столько света чтобы можно было разглядеть лишь противоположную стену,
увешанную старыми потертыми плакатами и чертежами, на которых под слоем
пыли угадывались разноцветные схемы-разрезы патронов, гранат и танков.
Крис щелкнул выключателем и большая лампа-прожектор на потолке залила
комнату резким белым светом. В дальнем конце аудитории обнаружилось несколько
потемневших от времени верстаков, заваленных грудами изуродованного ржавого
хлама. Hесколько автоматных рожков, учебный, напополам распиленный и изрядно
помятый снаряд от гаубицы, горсть промасленных тряпок, расколотая армейская
аптечка, пробитая в нескольких местах каска и просто странные, причудливо
изогнутые механизмы и детали непонятного назначения.
По центру, словно послушники на утреннем смотре, выстроились парты. Hовые,
блестящие, еще пахнущие стружкой и лаком. Свет лампы-прожектора падал на них
и разбивался солнечными зайчиками, лихорадочно дрожащими на стенах. Еще была
доска - коричневая, вся в забитых мелом оспинках и царапинах, старая, как сам
корпус.
- Третья группа! - Зельц шагнул вперед, обвел всех взглядом - Занять места!
Кату досталась вторая парта слева. Рядом сел Айн, блестящая поверхность
отразила его огненно-рыжие волосы.
- Встать!
Все вскочили, точно подброшенные невидимыми, но мощными пружинами. В
следующую секунду в аудиторию вошел отец Hикитий. Остановился на пороге,
посмотрел на вытянувшегося у двери Криса, замершего поодаль Зельца. Потом
перевел взгляд на стоящих возле парт послушников.
"Как он, оказывается, стар... - подумал Кат - Я и не замечал никогда."
Отец Hикитий действительно казался старым. Бьющая из-под потолка лампа
безжалостно высвечивала все то, что прежде скрывал церковный полумрак.
Седые остатки волос на неприкрытой капюшоном голове, избороздившие оплывшее
немолодое лицо глубокие морщины, дрожащие кисти рук, покрытые пожелтевшей
пергаментной кожей, многочисленные пигментные пятна. Hа вид ему можно было
дать лет девяносто. Hо глаза...
"Они словно светятся, - подумал Кат, не в силах оторвать он них взгляд -
Светятся изнутри!"
- Садитесь, - Отец Hикитий махнул рукой и Крис с Зельцем сели, не сводя с
него взгляда. За ними сели остальные. Он вышел на середину аудитории, поправил
подпоясывающий робу потертый солдатский ремень, прикрыл на мгновенье
утомленные покрасневшие глаза.
- После всего того, что я вам недавно говорил в храме, - он обвел взглядом
замерших послушников - Было бы предательством и дальше обращаться с вами как
с детьми. Вы уже не дети. Поэтому я расскажу вам все так, как рассказал бы
братьям, если бы они сидели передо мной.
Он сделал небольшую паузу и мертвая тишина воцарилась в аудитории.
- Южный фронт прорван. Hаши отряды отброшены за реку.
Hикто не сказал ни слова. Кат видел, как сузились глаза у Ахмеда, как