"Дмитрий Соловьев. Чистильщик " - читать интересную книгу автора

сница в темном подъезде - это совсем другое.
- Но... - попытался возразить Зорин, выкладывая остатки юношеского
оптимизма и максимализма, но капитан задушил его возражение в корне:
- Или сдавай меня, как стеклотару, инспекции по личному составу, или
засохни. То, что я делал, я делаю и буду делать, пока не сдох! - Чистильщик
коротко рубанул ребром ладони по столешнице. Кружки подпрыгнули, доски
слегка треснули, окружающие оглянулись. Чистильщик тотчас же изобразил -
для нервных посетителей - лицом и руками: "Ну, бывает, что поделаешь". И
сразу же повернулся к Зорину, пронизывая его взглядом, - вновь
холодно-спокойный, собранный.
- Ты что, Васильич, - поежился лейтенант, - нешто ж я стучать побегу?
Лужин пожал плечами.
- Если ты, Ленчик, это и сделаешь, никто на тебя - почти - косо и не
посмотрит. Я - в первую очередь. Когда-нибудь, может быть, - Чистильщик
остро глянул на Зорина, - я подчеркиваю - может быть - я и поведаю тебе о
некоторых своих делах и о их высшем смысле. Только боюсь, что либо мне
придется вызывать для тебя неотложку, либо тебе для меня - труповозку. Вот
так-то.

Рижский проспект, Псков. Четверг, 9.04. 17:50
Коля-Бешеный был уже прилично на взводе, но все равно его тело
сотрясала крупная дрожь. Он сорвал зубами - пальцы не слушались - пробку с
чекушки и, даже не пытаясь налить водку в стакан, присосался к горлышку.
Четыре-пять мощных глотков - и пустая бутылка полетела в угол, в груду ей
подобных. Не обращая внимания на глухой звон бьющегося стекла, Николай
запил обжигающую жидкость пивом - так же, из горлышка бутылки. Но напиться
не удавалось. Тяжелела, наливалась свинцом голова, становились
ватно-мягкими конечности, но блаженное забытье не наступало.
Последние четыре часа Николай провел как в тумане. Он не помнил, как
опрометью рванул из квартиры Любки, где бродил, откуда взял деньги - занял?
отнял? украл? Более или менее он начал воспринимать пространство-время,
когда очутился сидящим на застеленной, с грязным бельем, кровати в своей
квартире на окраине Пскова и принял первые сто грамм. Но с возвращением в
реальность его стала сотрясать дрожь, из-за которой вторые сто грамм
расплескались по грязному паркетному полу, и Коля решил пить из горла, дабы
не переводить зазря продукт.
Выхлебав полбутылки чуть несвежего "Сенчу" даугавского производства, в
изобилии стоявшего в окрестных ларьках, Николай с шумом выдохнул. Дрожь
наконец-то начала оставлять его, и Коля-Бешеный вытянул из пачки
"беломорину", продул, закурил. И в этот момент в дверь длинно позвонили.
Коля подскочил, словно подброшенный пружиной, и замер. Горящая папироса
упала на пол, точнее - на маленький половичок у кровати, Коля выудил из
стенного шкафа тяжелый молоток и сделал шаг в прихожую, чувствуя вонь
тлеющей тряпки. Звонок снова длинно ударил по натянутым нервам. Николай
вновь застыл.
Глянул в глазок - память былых, "интеллигентских" времен. Перед дверью
переминался Вова-Кабан, всегдашний собутыльник Николая. Матюгнувшись,
Коля-Бешеный открыл дверь.
- Ага, ты - уже! - радостно рявкнул Вова и потянул ноздрями. - А чем
это у тебя воняет?