"В.Солоухин. Приговор (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

там.
- Где там? - не понял я.
- В онкологическом институте. Сейчас я вам выпишу направление.
- Когда же я должен буду туда пойти? Дело в том, что я живу и работаю в
Карачарове и у меня три рассказа...
- Ходили вы с ней три года, походите еще. Но я бы не откладывала. Я вам
советую пойти завтра.
Легкий, присасывающийся к сердечной стенке холодок возник у меня в
груди. В онкологический институт напрасно не посылают. Но сразу же и
защитная мысль: "Мало ли что? Исследовать, конечно, необходимо. Исследуют, и
буду я знать, что ОНА - действительно пустяки. Но неужели завтра же идти? А
как же Карачарово, разложенные бумаги, недописанные рассказы?"
Вдруг с отчетливой и беспощадной ясностью я понял, пока шел от
докторского кабинета до раздевалки, что моя жизнь до посещения врача и моя
жизнь после посещения - это уже две разные жизни, с разными законами, с
разным течением времени, с разными понятиями о том, что важно, а что не
важно, как, допустим, жизнь государства до объявления и после объявления
войны. И прерываются отпуска, и откладываются свидания, и отменяются разные
поездки, покупки, ремонты квартир, планы на лето - все уже идет не так, как
час назад, нынче утром. И не сразу еще отрешится сознание от мирного,
привычного течения жизни, переключится на новый лад, а потом даже и
приспособится к нему.

6

Направление было выписано на "Каширку", в Институт Блохина, то есть из
всех возможных раковых мест в самое раковое место. Я должен был явиться со
своей бумажкой в регистратуру (первый захватывающий зубец машины) и,
захваченный этим первым зубцом, начал бы перемещаться и коловращаться по
коридорам, пока в конце концов машина не разжала бы своих крепких рычагов
либо не схватила еще более цепкими рычагами и не опрокинула бы лицом кверху
на узком операционном столе.
Наш главврач, подписывая направление, посоветовал:
- "Каширка" - это чистилище и ад, вместе взятые. Не дай бог попасть в
общий поток. Со всех концов страны с разными формами... Едва успевают
резать. А ты иди лично к заведующей поликлиникой. Ее фамилия Чеботарева.
Позвони предварительно. Представься...
Заведующая поликлиникой, взглянув на мои бумаги, написала что-то на
направлении и послала меня в регистратуру. В регистратуре бесстрастно
заполнили карточку и присвоили номер.
- Запомните свой номер. Когда будете приходить к нам, сразу же
называйте. А сейчас в кабинет двести шестой, к врачу.
Вот и началось мое движение по коридорам. И где? На "Каширке". У
Блохина. Бывало, само сочетание звуков "Каширка", Блохин навевало тоску.
Сюда ходили к умирающему Яшину. Проезжаешь мимо в село Коломенское или в
Царицыно, скосишь глаза направо, на приземистые стекло и бетон, а также на
строительные краны вокруг - прибавишь скорости. Отметишь про себя:
расширяются, строятся. Но попасть туда - не приведи бог. Ан вот и попал. Что
значит попал? Я же просто так. На исследование. Поглядят, удостоверятся, что
это пустяк. Это другие попали. Те, которые лежат, те, которых оперируют,