"Владимир Солоухин. Третья охота" - читать интересную книгу автора

морская, озерная, на спиннинг, на донку, на самодур, но прежде всего с
поплавком. Рыбалка, где радуют отнюдь не килограммы выловленной рыбы. Мне
приходилось довольно механически налавливать мешок судаков и восторгаться
изловлением карася в полтора килограмма весом.
Охота: по дичи боровой, степной, водоплавающей, на красного зверя, на
зайца, на волка, на медведя, на белку, охота с собакой и без собаки, охота,
где радость и ликование измеряются отнюдь не центнерами добычи. Можно
равнодушно отстрелять лося и считать счастливым случаем добычу обыкновенного
русака.
У Аксакова на этот счет читаем: "Охота, охотник! Что такое слышно в
звуках этих слов? Что такого обаятельного в их смысле, принятом, уважаемом в
целом народе, в целом мире, даже не охотниками. Как зарождается в человеке
любовь к какой-нибудь охоте, по каким причинам, на каком основании? Ничего
положительного сказать невозможно. Расположение к охоте некоторых людей,
часто подавляемое обстоятельствами, есть не что иное, как врожденная
наклонность, бессознательное увлечение".
Все правильно сказал Сергей Тимофеевич Аксаков. Может быть, нужно
только уточнить, что расположение к охоте (в самом широком смысле слова)
есть врожденная склонность не некоторых, а положительно всех людей, но что в
большинстве случаев это расположение вот именно подавляется
обстоятельствами.
У человека самая яркая пора - детство. Все, что связано с детством,
кажется потом прекрасным. Человека всю жизнь манит эта золотая, но увы,
недоступная больше страна - остаются одни воспоминания, но какие сладкие,
какие ненасытные, как они будоражат душу. Даже невзгоды, перенесенные в
детстве, не представляются потом ужасными, но окрашиваются в смягчающий,
примиряющий свет. Например, моя жена в детстве перенесла голод. Они ели
тогда какие-то ужасные, черные, как земля, клеклые блины из полусгнившей
сырой картошки. И вот теперь, когда за витринами магазинов лежат греческие
маслины, копченая рыба, куропатки и даже мясо кальмаров, высшим лакомством
для жены остаются эти картофельные оладьи. Они, правда, какие-то немножко не
те, несмотря на то, что она готовит их сама. Но это лишь потому, что слишком
свежа картошка. Ничего не поделаешь. Воспоминание детства.
Но ведь детство было и у человечества в целом. Ничего нельзя было
купить в магазине, не существовало стольких кафе, ресторанов, магазинов с
доставкой продуктов на дом. Все, от лесного ореха до мяса мамонта, от рыбины
до гриба, приходилось добывать самому. В те времена охота, рыболовство,
собирание даров леса, в том числе и грибов, было не забавой, не увлечением,
не страстью отдельных чудаков, но бытом, повседневностью, жизнью. Точно так
же как детство просто человека это не игра в куклы или в солдатиков, но
период жизни довольно суровый и ответственный, ибо именно в детстве
формируется характер человека, именно в детстве его постигают всякие
неожиданности, способные оборвать, довольно слабенькую в то время, ниточку
жизни. То, что страшно яблоневому ростку, не страшно взрослой крепкой
яблоне.
Конечно, добывание себе пищи в первобытные времена было суровой
необходимостью, а не забавой. Но теперь, когда прошли века и когда добыча
пищи состоит не в том, чтобы стрелять дичь, а в том, чтобы стоять у станка
или сидеть в канцелярии, теперь воспоминания о суровой заре человечества,
живущие в неведомых глубинах человеческого существа, окрашены для нас в