"Борис Солоневич. Молодежь и ГПУ (полит.)" - читать интересную книгу автора

- Солоневич, вы ли это?
Под матросской безкозыркой весело улыбалось лицо кiевлянина Лушева,
когда-то вмeстe с моими братьями тренировавшагося в "Соколe".
Мы сердечно расцeловались.
- А Всеволода уже видeли? - спросил моряк.
Средняго брата Всеволода я видeл в послeднiй раз больше года тому назад
в Кiевe, куда я на недeлю с винтовкой в руках прорвался с Кубани. При его
имени мое сердце дрогнуло.
- Да развe он здeсь?
- Ну как же!.. Комендором на "Алексeевe"!..
Через нeсколько минут я был на Графской пристани и скоро на большом
военном катерe подходил к высокому сeрому борту громаднаго броненосца.
Сознанiе того, что я сейчас увижу своего любимаго брата, с которым мы были
спаяны долгими годами совмeстной жизни, окрыляло и дeлало счастливым.
Бeгом взбeжал я по трапу к вахтенному офицеру.
Высокiй серьезный мичман на секунду задумался.
- Всеволод?.. Как же помню... В очках? Да... да... Нам только что
сообщили, что он умер в Морском госпиталe...
Так же весело плескались волны под бортом катера, так же тепло и
ласково грeло весеннее солнце, так же привeтливо пестрили склоны живописнаго
городка... Но для меня все было покрыто сeрым туманом перваго в жизни
большого горя. И синее прозрачное небо уже не радовало душу, а давило на нее
мрачной тяжестью...
Я опоздал на нeсколько часов... Гдe-то в сeрой больничной палатe,
окруженный равнодушными чужими лицами, безконечно одиноким ушел из жизни мой
брат. 33
И первый раз в моей молодой жизни гдe-то далеко внутри словно
оборвалось, и там показалась кровь душевной раны...
А через недeлю я и сам лежал в сыпном тифe в той же палатe, гдe недавно
умирал мой брат. И в полубреду я слыхал, как подходили ко мнe сестры
милосердiя и шепотом спрашивали:
- Солоневич?
- Да... Только другой...
- Ну, совсeм как тот!.. Ну, Бог даст, хоть этого выходим!..
И вот, послe выздоровленiя, худой и блeдный, еще шатаясь на слабых
ногах, с чувством пустоты и боли в душe, одинокiй болeе, чeм когда-либо, я
пошел к скаутам. Их веселая, жизнерадостная семья приняла меня, как родного.
И в теплe их дружбы немного залeчились первыя раны, которыя так болeзненны,
когда человeку только что исполнилось 20 лeт, а судьба бросила его на острые
камни суровой жизни...
"Дом наш там, гдe живут тe, кого мы любим!"... Я любил своих маленьких
друзей и сейчас в дни тревог и опасностей стремился в их семью, которая для
меня была родной.

Дома

Дальнeйшiй наш путь прошел благополучно. Через нeсколько часов
показался Севастополь с мрачной пустыней своих бухт. Еще нeсколько дней тому
назад бухты эти были переполнены пароходами и военными кораблями, лайбами и
фелюгами, катерами и шлюпками. Сейчас вездe было пусто и безжизненно. На