"Иван Солоневич. Диктатура импотентов. Социализм, его пророчества и их реализация" - читать интересную книгу автора

ЗНАЛИ. Нас учили профессора. Профессора частью врали сознательно, частью
врали бессознательно. Их общая цель повторяла тенденцию петровских реформ
начала XVIII века: европеизацию России. При Петре философской базой этой
европеизации служил Лейбниц, при Екатерине - Вальтер, в начале XIX века -
Гегель, в середине - Шеллинг, в конце - Маркс. Образы, как видите, не были
особенно постоянными. Политически же "европеизация" означала революцию.
Русская интеллигенция вообще, а профессура в частности, работала на
революцию. ЕСЛИ бы она хоть что-нибудь понимала и в России, и в революции,
она на революцию работать бы не стала. Но она не понимала ничего: ее
сознание было наполнено цитатами немецкой философии. Как показала практика
истории, немецкая философия тоже не понимала ничего. Так что слепой вел
глухого, и оба попали в одну и ту же яму, кое-как декорированную
"сталинскими пакетами" в Берлине и Москве и CARE-пакетами в Мюнхене. Сидя в
этой яме, обе профессуры продолжают заниматься все тем же - пережевыванием
цитат.
Европейская интеллигенция больна книжностью. Я не проповедую
неграмотности. Книги нужны человеческой душе, но нельзя питаться только
книгами. Человеческой крови нужно железо, но из этого не следует, что надо
питаться гвоздями. Мы все больны книжными представлениями о мире,
представлениями, созданными книжными людьми. В этом, кажется, отдают себе
отчет в США: м-р Трумэн посылает на Балканы и в прочие места не профессоров
и не философов, а банкиров и репортеров: те хоть что-нибудь увидят. Самая
толковая книга о России, какая до сего времени попадалась мне на глаза,
принадлежит м-ру Буллиту. Самые верные прогнозы будущего делали репортеры,
полицейские и деловые люди. В России, кроме того, делали еще и поэты, то
есть почти все, кроме профессоров и философов. Теперь это очевидно до полной
бесспорности. Но представления, созданные профессорами и философами, въелись
в нашу психику, как татуировка в кожу или как рак в печень. И все, что идет
в разрез с этими представлениями, вызывает бессознательный внутренний
протест.
ПРОРОЧЕСТВА РЕАКЦИИ
На путь последовательного, "научного" социализма Россия вступила первой
в истории мира. Та русская интеллигенция, остатки и наследники которой в
своем большинстве сейчас находятся в эмиграции, по понятным причинам не
может сознаться в том, что эту социалистическую революцию подготовила именно
она. Что все, что сегодня практически проводит товарищ Сталин, было заранее
спланировано властителями дум русской интеллигенции: и единый вождь, и
коллективизация деревни, и диктатура тайной полиции. Но когда мы переходим к
вопросу о русской интеллигенции и ее вине в том, что ныне делается в России
и ИЗ России, мы снова вступаем в обычную для всех общественных наук путаницу
терминов.
История русской общественной мысли делится на две очень неравные части.
В первой части работали люди первого сорта. Их читали все, но их не слушал
никто. Второю частью безраздельно заведовали литераторы второго сорта. Их
читали мало, но им повиновались все. Достоевский и Толстой, Пушкин и Блок,
Тургенев и Лесков были, конечно, людьми первого сорта. Но политически они
были - или считались - реакционерами. Еще в большей степени это же
относится к представителям русской науки. "Периодическая система элементов"
Д. Менделеева кое-что говорила и уму, и сердцу каждого русского
интеллигента. Но политические убеждения Менделеева не интересовали никого: