"Федор Кузьмич Сологуб. Капли крови (Навьи чары) ("Творимая легенда", #1)" - читать интересную книгу автора

Они побежали. Дверь из подземного хода была открыта. У выхода на дороге
стоял шарабан. Кирша сидел и держал вожжи. Сестры уселись. Елисавета стала
править. Кирша короткими словами говорил дорогу. Говорили мало, - слово, два
скажут, и молчат.
У своей усадьбы сестры вышли из экипажа. Их обнимало полусонное
настроение. Не успели и поблагодарить - так быстро уехал Кирша. Только пыль
влеклась по дороге, и слышался стук копыт, да шуршанье колес по щебню.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Сестры едва успели переодеться к обеду. Усталые и рассеянные, вышли они
в столовую. Там уже их ждали, - отец, землевладелец Рамеев, и Матовы,
студент Петр Дмитриевич и гимназист Мишан, сыновья двоюродного брата
Рамеева, ныне умершего, которому принадлежала прежде усадьба Триродова.
Сестры мало говорили. Промолчали и о том, где были сегодня, и что
видели. А прежде они бывали откровеннее, и любили поговорил., рассказать.
Петр Матов, высокий, худощавый, бледный юноша с горящими глазами, с
видом человека, собирающегося поступить в пророческую школу, казался
озабоченным и раздраженным. Его нервность почему-то отражалась, -
неуверенными улыбками и неловкими движениями, - на Мише. Это был мальчик
упитанный, с розовыми щеками, быстроглазый, веселый, но, очевидно, слишком
впечатлительный. Теперь беспричинная, по-видимому, в краях его улыбающегося
рта трепетала легкая дрожь.
Рамеев, невысокий, плотный старик со спокойными манерами хорошо
воспитанного и уравновешенного человека, не давая заметить, что ждал
дочерей, неторопливо занял свое место за обеденным столом, сдвинутым теперь
и казавшимся маленьким посреди просторной столовой из темного резного дуба.
Мисс Гаррисон невозмутимо прянялась разливать суп, - полная, спокойная, с
седеющими волосами дама, олицетворение благополучного, хозяйственного дома.
Рамеев заметил, что дочери устали. Смутное опасение поднялось в нем. Но
он быстро погасил в себе легкое пламя неудовольствия, ласково улыбнулся
дочерям, и тихо, словно осторожно намекая на что-то, сказал:
- Далеконько вы, мои милые, заходите.
И после молчания недолгого, но неловкого, смягчая тайный смысл своих
слов и разрешая легкое замешательство девиц, прибавил:
-- Я замечаю, что вы несколько забросили езду верхом.
Потом обратился к старшему из братьев:
- Ну, что нового в городе слышно, Петя?
Сестрам было неловко. Они постарались принять участие в разговоре.
Это было в те дни, когда кровавый бес убийства носился над нашею
родиною, и страшные дела его бросали раздор и вражду в недра мирных
семейств. Молодежь в этом доме, как и везде, часто говорила и спорила о том,
что свершилось, о том, что свершалось, о том, чему еще надлежало быть.
Спорили, были несогласны. Дружба с детства и хорошее воспитание рядили в
мягкие формы идейные противоречия. Но случалось, что спор доходил до
резкостей.
Отвечая Рамееву, Петр стад рассказывать о рабочих волнениях, о
подготовлявшихся забастовках. Раздражение слышалось в его словах. Он
религиозно-философского сознания. Он думал, что мистическая жизнь