"Роман Солнцев. Красный гроб, или Уроки красноречия в русской провинции (повесть) " - читать интересную книгу автора

И баня, в которой сегодня Валентин Петрович оказался, отменная. Надо бы
ему уже сойти с полка прочь, сползти в воду, но не хотелось ни о чем ни с
кем говорить. Тем более что в этой компании внезапно оказался Шамоха Кузьма
Иванович, можно сказать, бывший наставник
Углева, а впоследствии завистник и гогочущий лжец, попортивший много
крови младшему коллеге. У него дача, вернее, вагончик, тоже тут неподалеку,
за сосенками. Когда-то был Углев у старика, пиво пил с высохшей, почти
картонной воблой... Лучше не вспоминать.
"Нет, нет, полежу до упора... потом выпью вина, скажусь пьяным и
уберусь. Конечно, очень знойно, сгореть можно, но уж лучше так, нежели
видеть его..."
Или Углев, ко всему прочему, еще и проверял себя? Мол, ты, Кузя,
трухля, дедок, а я еще ничего. Но в последние годы и самого Углева неприятно
удивила странная слабость, являвшаяся перед сном. Словно исчезли все
желания: не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор.
Обнимешь стареющую жену - от жалости заплакать хочется. Только и ждешь
встречи с детьми в школе, там оживаешь... но тоже странно: словно через
стекло их видишь... С недавней поры почувствовал себя невероятно одиноким.
Может быть, пора готовиться к смерти? А что, уже за пятьдесят. Или еще он
поживет-поработает? Еще изумит кое-кого? Хотя самый главный праздник у него
Кузьма украл. Но об этом больше ни слова. Тем более при этих людях.
Расслабься, лежи на раскаленных досках. Порази своей выдержкой молодых
людей. Двое брательников-то Калиткиных выдержали не больше двенадцати минут.
А ты уж куда дольше...

5.

А тем временем Кузьма Иванович рассказывал, тараща сизые совиные глаза,
поглядывая на часы, словно влипшие в волосатую руку (никогда с ними не
расстается: шестигранные, командирские, заводятся сами по себе), и шевеля
бороденкой, напоминавшей водоросли, в которые заплыл красный окунь:
- Он хоть и бледный интеллихэнт, тоже ничего... Сиречь переплывает.
- Но ты туда и обратно! - уважительно поднял большой палец Толик. -
Он тебя из зависти и пнул из школы. Скажи нет?
- Наверно, - хохотнул Кузьма Иванович. - Нича-а! Я и в железнодорожной
покажу им всем кузькину мать! - и наставительно: -
Я, господа, с бездомными ребятишками работаю. Мы еще померяемся славой.
Я не обижаюсь. Он все ж таки сына потерял. А у меня... приемный, можно
сказать, сынок всем детям СНГ фитиль вставил!
Братья Калиткины покивали, мокрые телом, блестящие, будто облитые с
головы до ног жидким стеклом, после выпитого десятка бутылок пива.
Тут многие знали, что бывший ученик Кузьмы Ивановича (да и Углева - по
литературе) - нынче прославленный в Америке молодой профессор
Алеша Иконников. Буквально из школы шагнул в университеты США и
наполучал кучу всяких званий и грантов. Ему еще двадцати трех нет.
Быть ему лауреатом Нобелевской премии. Младший Калиткин, Федя, со
значительным видом напомнил:
- Мы ему за пять дней паспорт нарисовали... пусть знают наших!
- А дома не хочет? - усмехнулся смуглый. - Конечно.
- Наука не зна-ает Ро-одины, а Ро-одина знает своих сыновей, - пропел,