"Роман Солнцев. Очи синие, деньги медные (Повесть)" - читать интересную книгу автора

получится... банок десять?
- Возьму три, - отрезал Сабанов. - Раз уж вы настаиваете. - И, кивнув
воспитательнице, зажав подмышкой футляр со скрипкой, с гремящим пакетом в
руке выбежал вон из деревянного дома, чтобы не видеть больше, как этот старик
будет протирать до блеска свои молодые белые зубы.
И вообще, Господи, как все это мучительно!
Нужно ли говорить, что теперь, оказавшись на улице, Андрей вмиг опьянел. И
побрел медленно, не зная сам, куда ноги приведут.
"Почему же я не спорил с этим старым хреном? - начал он вяло упрекать
себя. - Сегодня есть главное - свобода. Да, да, но почему стыдно об этом
говорить?.. Особенно в детском приюте. Старик закричит: свобода от родителей?..
свобода от нравственности?.."
И увидел, что стоит возле магазина, того самого супермаркета, где вчера
встретил набрызганную духами, намалеванную - словно в белой маске актрису
японского театра - юную дурочку с глазами, высокомерно глядящими сквозь всех.
И подумал: "А вдруг она и сегодня тут что-нибудь берет?" И сам себе признался,
что девочка - красоты невозможной.
И вдруг его обожгло: "Болван! Да она из таких же сирот, каких ты сегодня
видел! Ее удочерили! Нарядили! И учат ни с кем не разговаривать. Идиот! Вот кто
она!.."
И она показалась в дверях супермаркета - да, да, это не кто-нибудь другой!.. -
видимо, все уже купила и собралась домой. Одетая точь-в-точь как вчера,
намазанная как вчера, только личико грустнее да синевы вокруг глаз побольше.
Может, приемные родители поругали, а то и побили ее.
"Да, да, как же я сразу не заметил! Она и шагать-то старается, как модели на
подиуме, бедрами вперед. А смотреть на других людей просто боится."
Опьянев почему-то еще сильнее (надо было поесть каши-то, поесть!), Андрей
с футляром в одной руке и брякающим пакетом в другой, тащился следом за
девчушкой. Остановить. А о чем спросить?
Она шла по прямой, высоко подняв голову. Андрей вспомнил, как в приюте
детей учат не торопиться к столу, а в столовой - держать вилку в левой руке. Она
тоже учится держаться, как воспитанная юная дама. Конечно, детдомовская.
Ах, как хорошо - на пути светофор! Да здравствует красный цвет даже в эру
демократии! Все остановились - и, представьте себе, красотка тоже. Андрей,
пользуясь моментом, чтобы получше рассмотреть ее, быстро ступил на асфальт
улицы в полосах "зебры", и этак лихо повернулся к своей возможной судьбе...
Ведь ничего на свете нет случайного, ничего нет случайного! Увы, юная мамзель с
белым накрашенным личиком стояла, слегка морща лобик и глядя сквозь Андрея,
словно он был стеклянный.
Впрочем, пауза не затянулась, Сабанова тут же едва не сбила машина - за
спиной завизжали тормоза... зашипели колеса, как сало на сковородке... И грянули
хриплые выкрики:
- ... твою мать!.. мать!.. мудак!.. Ты чего тут?.. обосрался, чего стоишь?.. мать!..
К счастью, не оказалось рядом милиции, забрали бы музыканта... ведь еще и
нетрезвый... Ах, если бы забрали - девица, возможно, обратила бы внимание на
уводимого в наручниках... хоть засмеялась бы вослед... Но вряд ли! Минуты две
уже гремел, как гром из облаков, русский мат-перемат со всех сторон, а
незнакомка и бровью не повела - все так же стояла, наморщив озабоченно лобик,
перед несносным красным светофором. Спокойно, как умудренная жизнью
старушка.