"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 3" - читать интересную книгу автора

спрашивает Эверт, можно ли объявлять войскам?
Это б радость была, да какая! Но по суматохе этих дней и по собственной
трезвости Алексеев теперь не поверил. Пуришкевич - он психопат, вполне мог и
напутать.
Озаботился невмоготу, начисто спать не мог.
Ему пришла в голову и такая мысль: пока он только наштаверх - он не
вызывает бури недоброжелательства. Но если в нынешней безумной обстановке
его вознесут в Верховные, тут все полезут на стену, и первое же общество,
ему припомнят, чего не припоминают сейчас, например его секретную директиву
прошлой осени: что многими учреждениями Земсоюза ведется революционная
пропаганда и необходимо установить за ними самое строгое наблюдение, а если
факты подтвердятся, то и закрывать. И сейчас если эту директиву кто вытащит,
то что поднимется?
А тут еще - обидеть Николая Николаевича. А тут еще - разозлить
главнокомандующих. Нет, нет! - ни с какой стати не хотел Алексеев брать
этого поста.
Кой-как забылся к рассвету. А утром, не дожидая дальнейших событий,
послал в продолжение аппаратного разговора новую телеграмму Львову и
Гучкову: просил оставить в силе назначение Николая Николаевича! Получаемые
от войск донесения показывают, что его приняли с радостью... (И про два
флота, и про 14 городов...) Вопль наболевшей души всех начальников, кто
любит родину и армию... В такие минуты подвергать хрупкий организм армии
новому испытанию, перемене, мало понятной для простой массы солдат... При
таком повышенном настроении населения, получающего толчки от Петрограда и
Москвы...
Так написал: верю... нет, верую, что вы примете в соображение все
высказанное. Именно теперь нельзя жертвовать порядком и сплоченностью армии!
Послал - и ждал все утро. Ставку Правительство дергало при всяком
вздоре, а само на все важное молчало, такую манеру выработали.
И - понимай как хочешь. Уже днем пришло от Гучкова всего несколько
слов - и даже нельзя понять, ответ это или нет? Просто: сознает свою великую
ответственность перед страной и обеспечит армию всем необходимым для
победоносного конца.
Это - на прошлые жалобы? на последнюю телеграмму? или вообще? - как
понять?...
А между тем служебный день шел и с неожиданных сторон приносил свое. На
прием к Алексееву попросился английский военный представитель Хенбри
Вильямс, он же и старший среди союзных представителей. Алексеев ожидал
тревожных расспросов об армии - и заковался.
Но английский генерал пришел не с этим. Он принес длинное письмо
начальнику штаба от имени всех своих коллег, а устно пояснил, что все они
предлагают свои услуги для охраны Государя императора при его возможном
возвращении в Царское Село и дальнейшей поездке. Чтобы какие-нибудь
революционеры не оказали ему препятствий в дороге.
Вильямс стоял в позе официальной и с холодной английской
сдержанностью, - но предлагал совсем не заурядный внеслужебный шаг, движимый
несомненной преданностью свергнутому императору, всегда крайне ласковому ко
всем союзным представителям.
Однако не заурядно этот шаг выглядел и с русской стороны. Он выглядел
бы как жест недоверия Временному правительству, сообразил Алексеев.