"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

которой воспитаны три русских поколения. Она нас как-нибудь и выручит. Я и в
генеральском мундире всегда был - запасной рядовой революции. У нас каждый
культурный человек на счету, мы не имеем права неглижировать собой. А то,
позволительно спросить: на что рассчитывали вы, когда шли сюда и когда меня
вызывали?
- А вот, - сам себе удивлялся Бубликов, - какой-то порыв! Я в Думе
просто позорился от безделья, как они все там руки опустили. И подумал: ну
как не использовать министерство путей сообщения, если мы тут как рыба в
воде, а никто больше ничего не понимает?... Вообще, для человеческой
деятельности существует только три стимула. Любознательность. Стремление к
славе. И стремление к комфорту. Первые два во всяком случае у меня
наличествовали.
- А освобожденческая традиция?
- Не уверен. И смотрите, как оказалось легко: просто нахрапом начать
приказывать всей России - и слушаются. Россия - привыкла слушаться, наш
народ - никуда не годится.
- Но мы пока еще ничего серьезного им не приказывали.
- Ну все-таки! Моя телеграмма пошла по всей России без сопротивления.
Во всяком случае, я вам гарантирую, что вы будете у меня товарищем министра.
Нынешних обоих придется убрать. А вот если что, если что... Так мы побежим с
вами через Финляндию, успеем.
Ломоносов невесело:
- Да кто ж не бегал через Финляндию. Не мы будем первые.
Все опять ходуном внутри.
- Знать бы, насколько серьезные эти войска у Иванова. Если хороших есть
полка четыре - то за полдня раздавят.
Бубликов закричал с диванного валика:
- Но я хочу знать, куда повернул царь? Куда он там едет?
Ломоносов перекатил по валику голову, сощурил цепкие глаза:
- Может, в Москву? Чтобы там укрепиться?
- Не-ет, - ликовал Бубликов, - мой диагноз, что он в панике!
Ломоносов спустил ноги и сидел, наклонив голостриженную голову с
оттянутым мощным затылком:
- Надо не дать ему вернуться к войскам.
- Верно! Да что, черт возьми, этот Родзянко не мычит, не телится?
От самого поворота царского в Вишере они ему звонили - то не могли его
найти, то не могли добудиться, наконец велел заказать с Николаевского
вокзала поезд, поедет к царю сам, и вот уже, звонят, - поезд готов, а
Родзянко все не едет, все через полчаса, - а царский поезд прошел Алешинку,
прошел Березайку...
Дружно вскочили, пошли в соседний кабинет Устругова, начальника службы
движения, откуда была связь по линиям. Устругова они домой не пустили, он
спал где-то еще, а при телефонах сидел неусыпный костлявый Рулевский.
Рулевский только что узнал из Бологого, что оба царских поезда прибыли
туда.
- Уже? - метнулся Ломоносов. - Задерживаем сами, никого не
спрашиваем! - Схватил линейную трубку.
Бубликов - за городской:
- Нет-нет, все-таки надо спросить Родзянку, комиссар-то я от него.
И опять, и опять ждать, пока там в Думе ищут, вызывают, советуются. Уже