"Александр Солженицын. Случай на станции Кочетовка" - читать интересную книгу автора

не пытался его стряхивать. Да по третьему пути маневровый паровоз
протягивал цистерны, и стрелочник в брезентовом плаще с капюшоном махал
ему палочкой флажка. Ещ╕ т╕мная малорослая фигурка вагонного мастера
переходила вдоль состава второго, пути, ныряя под каждый вагон.
А то вс╕ было - дождь-косохл╕ст. В холодном настойчивом ветре он бил
в крыши и стены товарных вагонов, в грудь паровозам; с╕к по красно-
обожж╕нным изогнутым железным р╕брам двух десятков вагонных остовов
(коробки сгорели где-то в бомб╕жке, но уцелели ходовые части, и их
оттягивали в тыл); обливал четыре открыто стоявших на платформах
дивизионных пушки; сливаясь с находящими сумерками, серо затягивал
первый зел╕ный кружок семафора и кое-где вспышки багровых искр,
вылетающих из теплушечных труб. Весь асфальт первой платформы был залит
стеклянно-пузырящейся водой, не успевавшей стекать, и блестели от воды
рельсы даже в сумерках, и даже т╕мно-бурая насыпка полотна вздрагивала
невсачивающимися лужами.
И вс╕ это не издавало звуков, кроме глухого подрагивания земли да
слабого рожка стрелочника,- гудки паровозов отменены были с первого дня
войны.
И только дождь трубил в разор╕нной трубе.
За другим окном, в проходике у забора пакгауза, рос дубок. Его
трепало, мочило, он додержал ещ╕ т╕мных листьев, но сегодня слетали
последние.
Стоять и глазеть было некогда. Надо было раскатывать маскировочные
бумажные шторки на окнах, зажигать свет и садиться за работу. Ещ╕ много
надо было успеть до смены в Девять часов вечера.
Но Зотов не опускал шторок, а снял командирскую фуражку с зел╕ным
околышем, которая на дежурстве даже в комнате всегда сидела у него на
голове, снял очки и медленно потирал пальцами глаза, утомл╕нные
переписыванием шифрованных номеров транспортов с одной карандашной
ведомости на другую. Нет, не усталость, а тоска подобралась к нему в
темнеющем прежде времени дне - и заскребла.
Тоска была даже не о жене, оставшейся с еще не рожд╕нным реб╕нком
далеко в Белоруссии, под немцами. Не о потерянном прошлом, потому что у
Зотова не было ещ╕ прошлого. Не о потерянном имуществе, потому что он
его не имел и иметь не хотел бы никогда.
Угнет╕нность, потребность выть вслух была у Зотова от хода войны, до
дикости непонятного. По сводкам Информбюро провести линию фронта было
нельзя, можно было спорить, у кого Харьков, у кого Калуга. Но среди
железнодорожников хорошо было известно, что за Узловую на Тулу поезда
уже не шлют и через Елец дотягиваются разве что до Верховья. То там, то
сям прорывались бомбардировщики и к рязань-воронежской линии, сбрасывали
по нескольку бомб, досталось и Кочетовке. А дней десять назад свалились
откуда-то два шальных немецких мотоциклиста, влетели в Кочетовку и на
ходу строчили из автоматов. Одного из них положили, другой ун╕сся, но на
станции от стрельбы все испереполошились, и начальник отряда
спецназначения, ведающий взрывами в случае эвакуации, ушел рвануть
водокачку заложенным ранее толом. Теперь вызвали восстановительный
поезд, и третий день он работал здесь.
Но не в Кочетовке было дело, а - почему же война так ид╕т? Не только
не было революции по всей Европе, не только мы не вторгались туда малой