"Александр Солженицын. Случай на станции Кочетовка" - читать интересную книгу автора

- Так и живы.
Как вы живы! Пустой ребячий этот вопрос очкарика вконец рассердил
Дыгина, и подумал он, что не будет ему помощи и на станции Кочетовка.
Как вы живы! Не сам он, а голод и ожесточение стянули ему челюсти, и он
по-волжски тяжело смотрел на беленького помощника военного коменданта в
т╕плой чистой комнате. Семь дней назад раздобылись они св╕клой на одной
станции, набрали два мешка прямо из сваленной кучи - и всю неделю св╕клу
эту одну парили в котелках, парили и ели. И уже воротить их стало с этой
свеклы, кишки е╕ не принимали. Позапрошлой ночью, когда стояли они в
Александро-Невском, поглядел Дыгин на своих заморенных солдатиков
запасников - все они были старше его, а и он не молод,- решился, встал.
Ветер выл под вагонами и свиристел в щели. Чем-то надо было нутро
угомонить хоть немножко. И -уш╕л во мрак. Он вернулся часа через полтора
и три буханки кинул на нары. Солдат, сидевший около, обомлел: "Тут и
белая одна!" - "Ну? - равнодушно досмотрелся и Дыгин.- А я не заметил."
Обо вс╕м этом не рассказывать же было сейчас коменданту. Как вы живы!..
Десять дней ехало их четверо по своей родной стране, как по пустыне.
Груз их был - двадцать тысяч сап╕рных лопаток в заводской смазке. И
везли они их - Дыгин знал это с самого места - из Горького в Тбилиси. Но
все грузы были, видно, срочней, чем этот заклятый холодный в застывшей
смазке груз. Начиналась третья неделя, а они ещ╕ и половины пути не
проехали. Самый последний диспетчеришка, кому не лень, отцеплял их
четыре вагона и покидал на любом полустанке. По продаттестатам получили
они на три дня в Горьком, а потом на три дня в Саранске - и с тех пор
нигде не могли прихватить продпункт открытым. Однако и это бы вс╕ было
горе перетерпное, они б и ещ╕ пять дней переголодовали, если б знали,
что потом за все пятнадцать получат. Но выло брюхо и стонала душа
оттого, что закон всех продпунктов: за прошлые дни не выда╕тся. Что
прошло, то в воду ушло.
- Но почему ж вам не отоваривают? - добивался лейтенант.
- А вы - отоварите? - раздвинул челюсти Дыгин.
Он ещ╕ из вагона выпрыгивал - узнал у встречного бойца, что
продпункт на этой станции есть. Но - стемнело уже, и, по закону, нечего
было топать к тому окошку.
Сержант Гайдуков забыл свою вес╕лую стойку перед комендантом и
пов╕рнут был, к Дыгину. Теперь он длинной рукой трепанул того по плечу:
- Брато-ок! Да что ж ты мне не сказал? Да мы тебе сейчас подкинем!
Дыгин не колыхнулся под хлопком и не повернулся, вс╕ так же мертво
глядя на коменданта. Он сам себе тошен был, что такой недот╕пистый со
своими стариками - за все одиннадцать дней не попросили они есть ни у
гражданских, ни у военных: они знали, что лишнего куска в такое время не
бывает. И подъехать никто не просился в их теплушку заброшенную,
отцепляемую. И табак у них кончился. А из-за того, что вся теплушка была
в щелях, они зашили т╕сом три окошка из четыр╕х, и в вагоне у них было
темно и дн╕м. И, уже махнув на вс╕, они и топили-то поконец рук - и так
на долгих остановках, по суткам и по двое, вокруг темноватой печки
сидели, уваривали св╕клу в котелках, пробовали ножом и молчали.
Гайдуков выровнялся молодцеватым броском:
- Разрешите идти, товарищ лейтенант?
- Идите.