"Александр Солженицын. Размышления над Февральской революцией" - читать интересную книгу автора

Его обнаж╕нную переписку с женой кинули под ноги миллионам (с кем
поступила судьба безжалостней?), и мы лишены возможности не прочесть: "Не
надо говорить - у меня крошечная воля. Ты просто чуть-чуть слаб и не
доверяешь себе... и немножко склонен верить чужим советам."
В его нецарской нерешительности - главный его порок для русского трона.
В таком же непримиримом конфликте с образованным обществом можно было стоять
скалою, а он дал согнуть себя и запугать. Не признаваясь, он был внутренне
напуган и земством, и Думой, Прогрессивным блоком, либеральной прессой, и
уступал им - то самО сво╕ самодержавие (осенью 1905), то любимых своих
министров одного за другим (лето 1915), вс╕ надеясь задобрить ненасытную
пасть, - и сам загнал себя в положение, когда не стало кого назначить. Он
жил в сознании своей слабости против образованного класса - а это уже была
половина победы будущей революции. В августе 1915 он раз единственный стянул
свою волю против всех - и отстоял Верховное Главнокомандование, - но и то
весьма сомнительное достижение, отодвинувшее его от государственного руля. И
на том - задремал опять, тем более не выказывал уменья и интереса управлять
энергично самою страной.
Отстоял себя, против всех, Верховное Главнокомандование, - так хотя бы
им-то воспользовался в судьбоносные дни! К этим-то дням как раз оно прилегло
- лучше не придумать! Его отъезд из Царского Села случайно как раз накануне
волнений - не верней ли и понять как Божье дозволение: добраться до Ставки,
до силы, до власти? до узла связи, до узла всех приказаний? Нельзя было
занять более выгодной позиции против начавшейся петроградской революции!
К вечеру 27 февраля она была выиграна в Петрограде - но только в н╕м
одном. Вся огромная Россия оставалась неукоснительно подчинена своим
начальникам и никакой революции ниоткуда не ждала. Вся армия стояла при
оружии, готовая выполнить любой ясный замысел своего вождя.
И такой замысел в ту ночь как будто начал осуществляться: посылка
фронтовых полков на мятежный запасной небоеспособный гарнизон. Военный успех
операции не вызывал сомнений, и было много полков, совсем не доступных
агитации разложения, - как не тронулся ж ею Тарутинский полк, уже достигший
цели. (Да он в одиночку, пожалуй, если б им руководили, мог осуществить и
весь план.)
Но даже и в таком масштабе операция подавления не была необходима. Чтобы
петроградские уличные волнения приобрели бы значение общероссийской
революции, всего-то надо было: чтобы Россия не перестала эти волнения
кормить хлебом, а они Россию - агитацией. Едва сбродился первый случайный
состав Совета рабочих депутатов - его первой заботой было: восстановить
железнодорожное движение между Москвой и Петроградом. Здесь было их слабое
место! - сюда и надо было бить! (Как и предлагал генералу Мрозовскому
полковник Мартынов.) Вообразим зоркую и решительную власть: как просто и
коротко она бы блокировала этот дальний, уже сам собой невыгодно отрезанный
болотный пункт, - совсем не надо и посылать в петроградское кипение никаких
войск: отсоединить телеграфные линии, на четыр╕х железных дорогах вынуть по
несколько рельсов и на эти места поставить 4 отряда из верных войск - да 444
было таких у Ставки, - и никогда бы жалкие запасники, ещ╕ достаточно и
оторвавшись от города, не посмели бы атаковать стреляных, атаковав же
проиграли бы. А чуть-чуть затем изменись положение, стань в Петрограде
вместо фунта хлеба - полфунта, затем и четвертушка, - и все эти
расхлябанные, необученные да и невооруж╕нные запасные батальоны с такой же