"Александр Исаевич Солженицын. Желябугские выселки (про войну)" - читать интересную книгу автораой берегти".
Еще сождем. Курю бессмысленно, только еще дурней на душе. И - какое-то отупение переполняющее, мозг как будто сошел с рельсов, самого простого не сообразишь. Прошло минут двадцать, больше налета нет. Теперь послал Галкина и Кропачева - чинить. Раз перебиты все сразу - так тут и порывы, при станции, на виду. На боках у них по телефону - прозванивать, проверять. А к телефонам нижним - меня опять звали. Комбатам соседним объяснил: посты перебиты. Толочков считает: 415ю подавили, не проявляется. А налета - так больше и нет. Починили. Где и кровь Андреяшина. Вернулись. Ну, молодцы ребята. Только звуки немецких орудий - все те ж нечеткие. Шпарит солнце- сил нет. Облака кучевые появились, но - не стянутся они. Ботнев сменил меня на центральной. Вернулся Овсянников. Умучился до поту, гимнастерка в темных, мокрых пятнах. Про Андреяшина уже по проводу знал. На возврате и он попал под налет. Перележал на ровнинке, ничем не загородишься. Предупредителю, хоть и за камнями теперь, - тяжело, головы не высунешь. И у самого - пилотку потную снял - голова взвихрена, клоки неулежные, дыбятся. А порядливо так рассказывает обо всем, с володимирским своим оканьем. - Иди, Витя, поспи. Пошел. сверхсильное напряжение начинает погружаться в тупость. Какой-то нагар души, распухшая голова - и от бессонницы, и от взрыва не прошло, голову клонит, глаза воспалены. Как будто отдельные части мозга и души - разорвались, сдвинулись и никак не станут на место. А к ночи надо голову особенно свежую. Теперь пошел спать и я, в избу. На кровати - грязное лоскутное одеяло, и подушка не чище. И мухи. Положил голову - и нет меня. Вмертвь. Долго спал? Солнце перешло сильно на другой бок. Спадает. Ходом - к станции. А тут - Пашанин с котелком, после обеда. Вернулись? Он - соболезным, траурным голосом, как сам виноват: - В медсанбате сразу и умер. Изрешеченный весь. Вот - так. Так. Спускаюсь к прибору, о работе узнать. Все наши - угнетены. Уже другая смена за всеми столами. И бабы не галдят: покойник в доме. - На 415ю нет похожей? Кончиц от планшета: - Нету такой. За это время, оказывается, наши дважды крупно бомбили немецкий передний край, и особенно - Моховое. А я ничего не слышал. И порывы были там-сям, бегали чинить. А Овсянников где? |
|
|