"Александр Исаевич Солженицын. Желябугские выселки (про войну)" - читать интересную книгу авторапридерживает ее, правой, с отточенным карандашом, как пикой, метит, метит,
куда правильно уколоть, где вертикальной тончайшей палочкой отметить начало вздрога. (А бывает - и фальшивое. Бывает - и полминуты думать некогда, а от этого зависит лучший-худший ход дела.) Сосредоточенный, с чуть пригорбленными плечами Ушатов прокатывает визир по линейке Чуднова, снимает отсчет до тысячных долей. Вычислитель Фенюшкин по таблицам вносит поправки на ветер, на температуру, на влажность (сами ж и измеряем близ станции) - и поправленные цифры передает планшетисту. Планшетист (сменил Накапкина чуткий Кончиц), почти не дыша, эти цифры нащупывает измерителем по рифленым скосам угломера. И - откладывает угол отсчета от перпендикуляра каждой базы постов. Сейчас погонит прямые - и увидим, как сойдется. И от совестливой точности каждого из них - зависит судьба немецкой пушки или наших кого-то под обстрелом. (А Накапкин, сменясь, пристроился писать, от приборных чернил, фронтовую самозаклейную "секретку" со страшной боевой сценой, как красноармейцы разят врага, - то ли домой письмо, то ли девочке своей.) А наши звукопосты пока все целы. Около Волкова была бомбежка, но пережили, вот уже и вкопаны. Два-три порыва было на линиях, все срастили. У сухой погоды свое достоинство: провода наши, в матерчатой одежке, не мокнут. Резина у нас слабая, в сырость - то заземление, то замыкание. А прозванивать линии под стрельбой - еще хуже морока. Немцы этой беды не знают: у них красно-пластмассовый литой футляр изоляции. Трофейный провод - у нас на вес золота. к точке. Решаюсь. Звоню Толочкову: - Вася! Вот тебе 415я. Не пристреливай ее, лучше этого не поправим, дай по ней налетик сразу, пугани! Эт-то по-русски! Толочков шлет огневой налет, двадцать снарядов сразу, по пять из каждой пушки. Ну, как теперь? Будем следить. Тут - сильно, бурно затолкло на нашем склоне. Смотрю: где верхние избы нашей улицы и раскидистые ветлы группкой, куда Искитея побежала, - побочь их, по тому же хребтику - рядком два десятка черных фонтанных взметов, кучно кладут! Ста-пяти, наверно. Кто-то там у нас сидит?- нащупали их или сверху высмотрели. Хотя в небе - наши чаще. Вот от этого спину прямит. В погреб сошел, говорят: трясенье было изрядное. А то уж средь баб разговор: чего зря сидим? идти добро спасать. Теперь уткнулись. Но - опять, опять нутряное трясение земли - это, знать, еще ближе, чем тот хребтик. Дугин нервно, отчаянно орет наверх: - Второй перебило!.. И третий!! И четвертый!! Значит, тут - близко, где линии расходятся. А с постов - все три погонят линейных зря, не знают же. Меня ж хватает сзади, тянет бригадный телефонист. Почти в ужасе: - Вас с самого высокого хозяйства требуют! Ого! Выше бригады - это штаб артиллерии армии. Перенимаю трубку: - Сорок второй у телефона. |
|
|