"Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛаг. Том 3 (части 5, 6 и 7)" - читать интересную книгу автора

Вот здесь и лежат общественные корни тех добровольческих сотен тысяч,
которые даже при гитлеровском уродстве отчаялись и надели мундир врага. Тут
приходит нам пора снова объясниться о в_л_а_с_о_в_ц_а_х. В 1-й части этой
книги читатель еще не был приготовлен принять правду всю (да всею не владею
я, напишутся специальные исследования, для меня эта тема побочная). Там, в
начале, пока читатель с нами вместе не прошел всего лагерного пути, ему
выставлена была только насторожка, приглашенье подумать. Сейчас, после всех
этапов, пересылок, лесоповалов и лагерных помоек быть может читатель станет
посогласнее. В 1-й части я говорил о тех власовцах, какие взяли оружие от
отчаяния, от пленного голода, от безвыходности. (Впрочем, и там задуматься:
ведь немцы начали использовать русских военнопленных только для нестроевой и
тыловой помощи своим войскам, и кажется это был лучший выход для тех, кто
только спасался, - зачем же оружие брали и шли лоб-на-лоб против Красной
армии?) А теперь, отодвигать дальше некуда, надо ж и о тех сказать, кто еще
до 41-го ни о чем другом не мечтал, как только взять оружие и б_и_т_ь этих
красных комиссаров, чекистов и коллективизаторщиков? Помните, у Ленина:
"Угнетенный класс, который не стремиться к тому, чтобы научиться владеть
оружием, иметь оружие, заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались как с
рабами" (изд. 4, том 23, стр. 85). Так вот, на гордость нашу, показала
советско-германская война, что не такие-то мы рабы, как нас заплевали во
всех либерально-исторических исследованиях: не рабами тянулись к сабле
снести голову Сталину-батюшке (да не рабами и с э_т_о_й стороны распрямились
в красноармейской шинелке - эту сложную форму краткой свободы невозможно
было предсказать социологически).
Эти люди, пережившие на своей шкуре 24 года коммунистического счастья,
уже в 1941-м знали то, чего не знал еще никто в мире: что на всей планете и
во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более
лукаво-изворотливого, чем большевистский, самоназвавшийся "советским". Что
ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности
замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с
ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский, к тому
времени затмивший Западу все глаза. И вот - пришла пора, оружие давалось
этим людям в руки - и неужели они должны были смирить себя, дать
большевизму пережить свой смертельный час, снова укрепиться в жестоком
угнетении - и только тогда начинать с ним борьбу (и посегодня не начатую
почти нигде в мире)? Нет, естественно было повторить приём самого
большевизма: как он сам вгрызся в тело России, ослабленное Первой мировой
войной, так и бить его в подобный же момент во Второй.
Да уже в советско-финской войне 1939 года проявилось наше нежелание
воевать. Это настроение пытался использовать Б. Г. Бажанов, бывший секретарь
Политбюро и Оргбюро ВКЛ (б), близкий помощник Сталина: обратить пленных
красноармейцев под командой русских эмигрантов-офицеров против советского
фронта - не для сражения, но для убеждения. Опыт оборвался внезапной
капитуляцией Финляндии.
Когда началась советско-германская война - через 10 лет после
душегубской коллективизации, через 8 лет после великого украинского мора
(ш_е_с_т_ь _м_и_л_л_и_о_н_о_в _м_ё_р_т_в_ы_х и даже не замечены соседнею
Европой), через 4 года после бесовского разгула НКВД, через год после
кандальных законов о производстве, и всё это - при 15-миллионных лагерях в
стране и при ясной памяти еще всего пожилого населения о дореволюционной