"Наталья Соколова. Дезидерата (Странное происшествие в семи визитах)" - читать интересную книгу автора

любезнее), то тогда... один из них, возможно, вспомнит этот небольшой
эпизод... крошечную помощь доброжелателя...
Писатель выслушал бизнесмена.
Ответа не требовалось. Он и не стал отвечать.
- Хорошо бы все-таки что-нибудь написать за сегодняшнее утро, -
пробурчал он хмуро себе под нос, вертя в пальцах ручку.
Чужие дела в их непонятной запутанности стали уже утомлять Писателя.
Хотелось полностью отключиться, начать работать. Уйти с головой в работу!
Замысел новой повести не так уж плох, хотя контуры еще только
вырисовываются... герой небанален, в нем есть...
Бизнесмен, все такой же покорный, ушел. За ним гулко захлопнулась
входная дверь. Писатель встал, с облегчением раздвинул занавеси, пошире
распахнул окно (он не терпел~ сумрака, духоты, любил яркий свет, свежий
воздух, сквозняки). Дохнуло сыростью, на столе сильнее зашевелились бумаги,
углы которых отгибал и закручивал ветер. Сразу стало хорошо, привычно.
Писатель сел поудобнее, расправил плечи. Пододвинул к себе лист
бумаги, перечел написанное: "Стояло раннее, совсем раннее утро, такое
бескрасочное, каким бывает только что родившийся ребенок, которому..." За
его спиной густой мужской голос тихо сказал:
- Не пугайтесь. Я вам ничем не угрожаю. Я безоружен. Только не
оборачивайтесь,


ТОТ, КОГО ИСКАЛИ
(Визит четвертый)

Что-то ему сегодня очень часто говорили: "Не угрожаю", "Вам ничто не
грозит", "Не пугайтесь".
Не слишком ли часто? Когда человеку сотый раз скажут "Не бойтесь",
может быть, пора начать бояться?
Он сидел, не оборачиваясь, и ждал. Голос как будто шел из-под кровати.
- Только не оборачивайтесь. И пока не разговаривайте со мной, не
отвечайте. Закройте окно, если вам не трудно. И задерните занавеси. Так.
Спасибо. Я не боюсь. Но просто хочется довести дело до конца. А нам могут
помешать.
Когда Писатель, покончив с окном, повернулся, человек уже вылез из-под
кровати и теперь отряхивал пыль с колен.
Он не знал этого человека. Никогда в жизни его не видел.
А если бы видел - вероятно, не забыл. Наружность была запоминающаяся.
Незнакомец был великолепный мужчина в расцвете сил, с широкой грудной
клеткой и свободным размахом плеч, голубыми наивносерьезными глазами и
тёмно-русыми кудрявыми волосами, которые падали кольцами на его круглый
выпуклый лоб. Он был в какой-то будничной шерстяной рубашке, с платком,
повязанным у шеи, и держался совершенно по-домашнему, непринужденно. Взгляд
у него был добрый, немного отрешенный, но что-то в очертаниях рта, в
повороте крепкой шеи говорило о силе, упорстве, даже, может быть,
упрямстве, которое трудно преодолеть.
- Не запереть ли входную дверь? - предложил Писатель. - Я, правда,
никогда этого не делаю. Но при таких обстоятельствах...
- Пожалуй, разумно.