"Владимир Соколовский. Твой день и час (Журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

Водку моментально выпили; Носов с Мухлыниным тоскливо глядели друг на
друга. Особенно Славку было жалко: что ему эти сто грамм, как слону дробина.
Михаил хоть пил сегодня на похоронах и у Эмки в кабинете...
- Ладно! - сказал он другу. - Пойдем! У меня стоит в сейфе бутылка.
Долбанем ее - и лады... Собирайся!
Славка радостно кинулся к своей шинели.
Бутылку изъяли у некоего Репина, он купил ее на собственноручно
подделанный чек. Репин сидел теперь в тюрьме, а бутылка перекочевала в
носовский сейф. Однако спиртное не считается официально вещественным
доказательством: оно сдается вместе с делом, и после процесса судисполнители
обычно бьют бутылки на ближней свалке, под протокол. Так что репинскую можно
спокойно выпить, надо только заменить ее к окончанию дела другой.
На улице подмерзло и начался снегопад. Пока они пешком добирались до
райотдела, превратились в снеговиков: на шапках и плечах - целые сугробы.
Сели за столы друг напротив друга, поставили бутылку и радостно вздохнули.
Мухлынин хитро крякнул и вытащил из портфеля большого вяленого леща.
- Ребята в колонии дали, - сообщил он. - Там места рыбные, знай лови.
Хорошо я сделал, что у тебя дома его не вытащил, вовремя опомнился...


3

Сладкое время - хоть текло оно в опустелом, мрачном здании, под
доносящиеся снизу крики задержанных и треск вытрезвительской машины со
двора. Можно тихо сидеть и говорить о делах, о сроках, о званиях, о
потолках, о дружбе, о минувшей учебе, преподавателях и однокурсниках. Их
курс слоился разнообразно: ретивые общественники, заседавшие во всех бюро и
комиссиях, комитетах - краснощекие, бодрые и беспощадные; кучка угрюмых
старательных ребят, в основном, из отслуживших в армии - эти тоже относились
к активу, любили заседать и обличать, особенно налегая на нарушителей любого
рода дисциплины и порядка - от пропусков занятий до заправки коек в
общежитии; так называемые мужики: жужжащая, пишущая лекции и сдающая сессии
масса - впрочем, на нее смотрели благожелательно: они не высовывались, не
заявляли претензий, не высказывали завиральных идей; эстеты - источали
флюиды презрения к серой массе, все читали, все смотрели, собирались только
своей компанией. Их откровенно не любили. Ну, и учились ребята вообще
глухие, туго запечатанные: никто не знал - как, чем они живут. В этой толчее
Носов с Мухлыниным занимали место где-то между мужиками и эстетами: с одной
стороны, пришли на факультет из рабочей среды и были в ней своими; с
другой - все-таки читали, и немало - во всяком случае, были в курсе многих
журнальных новинок. Так они и проболтались все пять лет вдвоем, не примыкая
ни туда, ни сюда. И теперь держались друг друга, хоть судьба и растолкала по
разным ведомствам. Славка звал и его в военную прокуратуру, и была
возможность туда попасть, однако Носов не стал даже и заикаться об этом
Лильке: она, во-первых, ни за что не бросила бы университет, лабораторию,
где работала; во-вторых, ее старые родители пришли бы в ужас, узнав, что она
может их покинуть, уехать по месту службы мужа. А судьба военного человека
изменчива, они не задерживаются слишком долго на одном месте, - вот и Славка
ждал теперь нового назначения, скоро придется расстаться. Третий вопрос -
квартира: Лилькины родители только-только въехали в новую, ими построенную,