"Владимир Соколовский. Мурашов" - читать интересную книгу автора

партизан? И если бы их легко можно было найти, давно бы не было самих этих
отрядов...
Короче, шансов пройти к своим почти нет. Почти. Все-таки один процент
удачи, или десятые, сотые его доли всегда искрят в голове, даже самой
рассудительной: и не удивительно, ведь человек верит, иначе ему невозможно!
Иной раз появляется даже уверенность - вот он встанет сейчас и пойдет, и
пройдет все, и уцелеет, останется живым. Есть сила, зоркие глаза, гибкое
тело, привыкшая к лишениям душа, жесткий военный характер. Надо, надо идти!
Не лежать же здесь всю оставшуюся войну. Да хоть до прихода своих - и то
стыдно ждать, сложа руки. Ведь ты не в плену, не нуждаешься в освобождении.
С другой стороны - ну, двинешься обратно. С чем? Ради чего рисковать
погибнуть от пули полупьяного жандарма? Сколько людей приложило силы, чтобы
он оказался здесь! Хотя, конечно, никакой трибунал ему не грозит, сделано
все, что от него зависело, а то, что они с Гришей не могли встретиться после
выброски, не может быть поставлено в вину: ночь была, как чернила.

4

Когда Мурашов понял, что остался один, без связей и без радиста, он
попытался уйти к фронту. Все понятно: обстановки в степи он не мог знать,
вдобавок поначалу, подогретый страхом и растерянностью, в такой ситуации
сильнее всего оказывается в человеке инстинкт. Тем страшным днем капитана
вынесло к выходу из городка, на окраину его, - впрочем, не к выжженным
руинам, ставшим впоследствии его пристанищем, а к дороге, ведущей в Ямы,
место расстрелов и погребений. Мурашов не знал, что творится иногда на
исходе ночи в глиняных горах и оврагах. За последним огородом он повалился в
жесткую траву, снял свитку, закрыл ею голову и сразу уснул. Сказались и
бессонная ночь, и пережитое потрясение, и потребность отдыха перед дорогой.
Проснулся он в быстро свалившейся на землю южной темноте. Ночь была, в
отличие от предыдущей, лунная. Свет мертво обливал бывшие глиняные
разработки, смотрелись они как дикие, нелепые развалины больших
нечеловеческих построек. За ними катилась к горизонту и во все стороны
отсвечивающая степь. И ни шума, ни ветерка. Будто умер, погиб весь мир,
оставив после себя только степь и Ямы.
"Однако надо идти!"
Обогнув потревоженную некогда, изрытую людьми землю, Мурашов вышел на
открытое пространство. Прошагав совсем немного, вдруг увидал замерцавший
вдали огонек. Он становился ярче, потом донесся треск мотора, и Мурашов
понял: прямо на него откуда-то издалека едет мотоцикл. Пригнувшись, он
бросился бежать в степь. Тогда рядом с фарой замигал еще один яркий огонек,
отчетливое "ду-ду-ду" перебило звук мотора: стреляли из тяжелого
мотоциклетного пулемета. Мурашов ничком упал на землю и, словно ящерица,
быстро пополз перпендикулярно движению машины, стараясь держаться дальше от
травяных кустов, вообще от видных, выступающих на поверхности укрытий.
Наполз на маленькое углубление в земле, вжался в него. Мотоцикл встал метрах
в сорока сбоку, пулемет дал очередь. "Ду-ду-ду!" - сердито грохотало оружие.
Пули скакали от почвы вверх и золотыми шмелями неслись дальше - там
терялись, падали под силой тяготения и, видно, шипели на увлажненной росой
траве, отдыхая после злобного, опасного своего полета. Затихали навечно.
Мотоцикл взревел снова, заездил кругами. Затем пулеметчик спрыгнул с