"Татьяна Соколова. Легенда о стиральной доске " - читать интересную книгу автора

умереть, партийный, мастер тракторной школы, трое взрослых ребят и жена -
старуха, хроменька.
Встал, почти вровень с кустом и выше, закричать захотел:
- Ничего не боюсь теперь, никого!
Рот ему горячий ладошкой холодной прикрыла, еле дотянулась: кричать
нельзя, туман над рекой и тишина, за версту по Крюковке и до Села донесется,
партийный, разве не знает, вовсю уж шепчутся, средь бела дня на улице ее
увидит, остановится и смотрит, пока не скроется она.
Все наряды залежалые из сундука достала, ни одного не надела, стыд-то,
девкам своим отдала, пусть себе перешьют, нового купить не на что. И
разговора последнего не было, из Черной Избы бегом домой, спрятав мокрый
твердый живот под фартуком, глаза в сухой песок под ногами, солнце макушку
палит, платок с головы на плечи упал, на горле обвис, шею трет. Он длинный,
как жердь, но сутулый, распрямился ли, вдвое согнулся ли, больше не видела.
Земля широка, жизнь коротка, разминуться не диво, в соседнем районе со
старухой своей доживает, в партии оставили и должность не меньше здешней
дали, из Села только выжили...

В Черной Избе стоял стукоток. Витька все же пришел. Двигает лавки с
перевернутыми корытами, по-мальчишески резко возит вехтем по полу, на колени
не встает, как мать приучила, тычется острой заднюшкой поперек половиц.
Каменка потухла, и тут же выстыло тепло, мокро и холодно в Черной Избе,
сумерки разгоняют висящие высоко под потолком три круглые желтые лампочки,
пар лениво идет от ведра с горячей водой, стелется легкой поземкой по полу.
Легонько оттолкнув Витьку, Ольга с силой обмакивает вехоть в ведро,
домывает сама, руки сводит, плахи размокли, поверху мягки, но студены, все
тело Черной Избы после работы такое, сверху мягко, внутри твердо и тоже
студено, как у отжившей покойницы. Ольга ворчит, объясняет, что воду надо
гонять не поперек, а вдоль половиц, рассказывает, как отшила сегодня ехидную
Муру. В голове у нее шумит, стучит в ушах звучание стиральной доски, порой
доска брякает о корыто, тогда она испуганно оглядывается на Витьку, не
подошел ли к нему кто опять, не спросил ли, как у него фамилия.
Ольга давно уже кажется себе сильной, неизносимой, после того разговора
с главврачом на усталость никому не жалуется, получив получку, обязательно
берет слабо упирающегося Витьку за длинную тонкую руку и ведет в магазин,
всем по дороге рассказывая, какой несуразный, худющий и долгий, как жердь, у
нее парень, простой еды не ест, пойти хоть пряников ему купить. На нее давно
никто не сердится и как соперницу всерьез не принимает, дурочкой не считают,
но чудачкой. У Ольги особенная на все Село мосластая и почему-то синей
окраски корова с небольшим тугим выменем, а молока дает больше всех, потому
что молоко у доброй коровы не в вымени, а в жилах. Еще она пускает в каждую
зиму синего же быка-подростка, держит трех овечек и десятка два кур,
картошки садит по двадцать соток, отправляет их в город старшим детям мешков
по пятнадцать. Старшие дети ее скромны и уважительны, а Витька учится на
одни пятерки. У одного из сельских интеллигентов она купила по дешевке
рассохшийся письменный стол и вечерами допоздна держит за ним Витьку. Сама
суетится по хозяйству, временами заглядывая сыну через плечо, в меру
покрикивая, чтоб уроки учил, а не книжки читал. Витука книжку подкладывает
под учебник и читает.
В ушах все бренчит, шевелится и брякает, но Ольга, турнув Витьку домой