"Б.В.Соколов. Охота на Сталина, охота на Гитлера (Тайная борьба спецслужб) " - читать интересную книгу автора

наследующую ступеньку служебной иерархии, став заместителем начальника
секретно-политического отдела союзного ГПУ. Тут началась коллективизация.
Генриху Самойловичу пришлось участвовать в ее проведении народной Украине и
соседнем Северном Кавказе. Позднее Люшков рассказывал японцам, как чекисты
подавляли стихийные бунты голодных крестьян, пытавшихся найти в тогдашней
столице Украины спасение от вызванного коллективизацией голода. Из Москвы
шли директивы, требующие принять жесткие меры по отношению к бунтовщикам.
Люшкову приходилось бывать в непокорных селах с карательными экспедициями.
Он убедился, что отнюдь не кулаки и другие "антисоветские элементы", как
утверждала советская пропаганда, подвигали крестьян на восстание. Причина
была в другом: политика центра, доведенная на местах до абсурда, не
оставляла крестьянам шансов на выживание. На Северном Кавказе в казачьих и
горских районах дело дошло даже до полномасштабных боевых действий с
применением артиллерии. Сталин же, по словам Люшкова, с присущей ему
изворотливостью в статье "Головокружение от успехов" всю вину за
"перегибы" - дикую бесчеловечность - переложил на местных руководителей.
Летом 1932 года Люшкова включили в состав комиссии во главе с
Кагановичем, инспектировавшей сельскохозяйственные районы Северного Кавказа.
Из Ростова Генрих Самойлович отправился в богатую в прошлом донскую станицу
Тихорецкую. Его потрясла нищета колхозников. Толпы крестьян у
железнодорожных полустанков выпрашивали кусок хлеба у пассажиров проходящих
поездов. Из бесед с казаками и из докладов НКВД Люшков сделал вывод, что
голод вызван не саботажем кулаков, а политикой государства, отнимающего
последний хлеб в неурожайный год. Но когда он попробовал сказать об этом
Кагановичу, то Лазарь Моисеевич ответил, что крестьяне сами и виноваты, а
если две-три сотни их помрет, то другим это будет хорошим уроком: не
выступай против колхозов. В казачьих станицах было введено чрезвычайное
положение, и они оказались изолированными от остальной страны. Чекисты не
успевали рыть могилы. Умерших от голода приходилось сбрасывать в старые
колодцы и засыпать землей. Поскольку на карьере Люшкова события
коллективизации никак не отразились, можно заключить, что его оппозиция не
шла дальше робких разговоров (если вообще не была придумана задним числом).
Наверняка Генрих Самойлович вместе с другими давил крестьянские восстания и
устанавливал "санитарные кордоны" вокруг мятежных станиц.
B декабре 1934 годаЛюшков, как я уже говорил, участвовал в
расследовании убийства Кирова. Однако в его функции входило изучение
политической подоплеки преступления, а отнюдь не изучение системы личной
охраны ленинградского партийного лидера. Сталин еще раз заметил понятливого
чекиста, активно участвовавшего в "выявлении" требуемого
"троцкистско-зиновьевского" заговора. В августе 1936-го Люшков стал
начальником Управления НКВД по Азово-Черноморскому краю и переехал в
Ростов-на-Дону, где оставался до июля 1937 года. В это время в его
подчинении действительно оказались чекисты Дона и Кубани, а следовательно, и
те, кто работал в Мацесте. Но ведь совершенно невероятно, чтобы Генриху
Самойловичу лично приходилось обследовать подземные коммуникации знаменитой
лечебницы. Не генеральское это дело. Можно, конечно, допустить, чго он уже
тогда замыслил побег и на всякий случай прихватил план мацестинских
подземелий: авось пригодится. Однако тогда остается загадкой, зачем Георгий
Самойлович потом исправно тянул целый год лямку на Дальнем Востоке,
депортировал корейцев и китайцев, уничтожал "врагов народа"? В январе