"Борис Соколов. Мы еще встретимся, полковник Кребс! " - читать интересную книгу автора

ресторан, и посоветовал не особенно откровенничать с неизвестными ей
людьми - черт знает, кто они такие, - сказал Строгов.
- Коля, не проявляй чрезмерного внимания к одинокой плачущей
женщине, даже если она жена твоего товарища.
В голосе Обловацкого открыто звучала издевка.
- Как твои попутчики? - желая перевести разговор, спросил
Строгов.
- Знакомимся, вживаемся в среду. А у тебя?
- Думаю, ничего интересного. Вот только в седьмом купе едет швед
из Индо-Европейского телеграфа - его участок Сочи - Адлер. Неглупый
парень и хорошо говорит по-русски. Мы с ним сыграли в шахматы -
силен! Кстати, он похвалился, что женат на русской.
Вернувшись к вагону, они покурили и разошлись по своим купе.

* * *

Проснувшись утром, Елена Николаевна увидела горы. Они казались
издали невысокими, но когда поезд втянулся в их цепь, они,
приближаясь, становились все выше и лес был серо-синим, но в
отдалении становился темным и таинственным. На влажной и рыхлой земле
и в помине не было снега. Поднимаясь к перевалу, поезд шел медленно,
часто стоял на разъездах.
Все изумляло Елену Николаевну. Никогда не видела она гор, такого
дикого, девственного леса, такого безлюдья. Ей не хотелось уходить от
окна. Но Константиниди уговорил ее позавтракать вместе со всеми.
Днем в купе зашел Строгов с шахматами и предложил Обловацкому
сыграть. Жирухин подсел к ним посмотреть игру. К нему присоединилась
Елена Николаевна с тайным желанием, если удастся, поговорить со
Строговым. Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять причину
вчерашнего предупреждения. Жирухин следил за игрой, изредка
высказывая свои соображения по поводу отдельных ходов, и явно
поддерживал Сергея Яковлевича.
Кто-то в коридоре вдруг восторженно крикнул:
- Море!
Все бросились к окну, но очередной поворот закрыл горизонт.
Наконец поезд вырвался из ущелья, и море открылось сразу -
большое, темно-синее и не такое, каким Русанова его себе мысленно
представляла или видела на картинах. Далеко по краю горизонта
тянулась продолговатая полоска дымка.
- Пошел на Батум! - сказал кто-то рядом, но Елена Николаевна
даже не посмотрела на говорившего.
Перед ее глазами простиралась огромная, спокойная, величавая
синяя ширь, от которой нельзя было оторваться.
Горный спуск закончился. Пробежав широкую поляну, поезд подошел
к станции. Пассажиры начали открывать окна. Елена Николаевна вдохнула
свежий, солоноватый воздух. Она хотела выйти на перрон, но в дверях
появился железнодорожник и спросил ее. Она отозвалась. Он протянул ей
телеграмму.
"Умоляю вернуться люблю Григорий".
Елена Николаевна ничего не поняла, медленно, стараясь осмыслить