"Александр Соболь, Валерий Шпаков. Все цвета радуги (Оракул вселенной # 3)" - читать интересную книгу автора

Сверкающих, загадку вмешательства которых в ход цивилизации Коарма он так
и не постиг по сей день.
Лада на мгновение приникла к Рангару, но прежнего наката оглушающей
нежности он не испытал... он не раз уже ловил себя на том, что подобное
состояние приходит к нему все реже, и он думал в таких случаях, что виной
всему чересчур спокойная, размеренная жизнь, отчего слабеют мышцы, чувства
и тупеют мозги, заплывая жирком сытости и комфорта. Ведь он знал, уверен
был, что в душе его истинные чувства к ней не изменились, и он так же
любит ее, как и двенадцать лет назад, но вот прорваться этим чувствам
наружу будто мешало что-то... нужна крепкая встряска, думал он в такие
минуты, даже не подозревая о том, что она близко, да только не "встряска",
а нечто ужасное, для определения которого даже слова соответствующие
подобрать трудно...
Он посмотрел на Ладу. Она глядела на него своими неправдоподобно синими
глазами, и та же любовь, что и все эти двенадцать лет, светилась в них...
вот только все чаще в последнее время в них гнездилась и грусть.
- Устал я, - сказал Рангар, отведя взгляд. - Пойду отдохну.
- Скоро закончатся уроки у Олвара, - робко напомнила Лада, - ты обещал
потренировать его. Не будешь?
При упоминании о сыне в груди Рангара словно потеплело.
- Как это не буду? Обязательно потренирую! Только придет, поест, так пусть
сразу ко мне идет.
Рангар встал и удалился в свой рабочий кабинет, куда без его разрешения
могли входить лишь жена и сын, но и они старались не делать этого без
крайней надобности. Рангар уединялся здесь в минуты особо тяжелых
приступов непонятной ему самому и оттого тщательно скрываемой от
окружающих депрессии и предавался либо воспоминаниям о событиях
двенадцатилетней давности, либо думал о сыне. В такие минуты он едва ли не
на полном серьезе считал, что Олвар - единственное светлое пятно в его
нынешней жизни, делавшее ее не до конца беспросветной. Потом, конечно, эти
приступы проходили, и он то бросался в объятия Лады, словно стремясь
наверстать упущенное, то с утроенной энергией хватался за государственные
дела. Но отношение к сыну от его собственного состояния не зависело.
Что касалось Лады, то, как он ни притворялся, что с ним все в порядке,
чуткое женское сердце обмануть было трудно, и он не раз ловил на себе ее
тревожные, вопрошающе-испуганные взгляды, а однажды застал жену плачущей.
Тогда в его душе словно перевернулось что-то, он прижал Ладу к себе,
осыпая поцелуями мокрое от слез родное лицо, и сделал-таки то, о чем она
неоднократно, робко и в то же время настойчиво просила: снял кольцо Алзора
с руки и запер его в шкатулку. Лада, чья любовь к Рангару граничила с
обожанием, почему-то считала, что кольцо из Иномирья, в свое время столько
раз спасавшее ее любимого и его спутников, сейчас лишь вредит Рангару,
забирая силы и хорошее настроение, служит причиной приступов хандры мужа и
даже некоторого (но для нее очень болезненного) охлаждения его к ней, Ладе.
Лада сильно воспрянула духом, когда кольцо оказалось в шкатулке, и на
некоторое время их любовь вспыхнула с новой силой, сжигая как двенадцать
лет назад и тем самым подтверждая ее догадки и опасения.
Рангар совершенно не разделял точку зрения жены касательно кольца, однако
он не мог не признать, что каждый сеанс связи с Алзором погружал его в
мрачное и унылое состояние, очень сходное с описанными выше приступами