"Леонид Соболев. О Константине Михайловиче Станюковиче" - читать интересную книгу автора

Севастопольской обороны 1854 - 1855 годов, воскресли во всей своей
вдохновенной непосредственности даже через сорок семь лет в искренней и
трогательной повести "Севастопольский мальчик".
Едва лишь писатель, томясь в сибирской ссылке, припомнил корабли,
океаны, матросов и офицеров русских кораблей, беспокойных и грозных
адмиралов, робких первогодков-новобранцев и просоленных стариков боцманов, в
литературной его судьбе произошел поворот от популярности к славе,
изумительный поворот, обусловивший бессмертие его имени.
Произошло некое чудо. Писатель, печатавшийся уже более двух десятков
лет, вдруг получил как бы второе дыхание, вторую литературную молодость,
притом более цветущую, чем первая. Забыв все, в какой-то великолепной
одержимости, в том счастливом состоянии, в каком образы, мысли и их оболочка
- трудные и капризные слоя богатого русского языка - приходят в желательное
соответствие, в состоянии, какое называется старомодным словом
"вдохновение", Станюкович в короткое время словно выплеснул из себя
впечатления недолгой своей флотской службы.
Ожили - да так и остались на десятки лет - прекрасные и трогательные
образы русских матросов, готовых жертвовать собой ради товарища и ради
корабля, образы молодых офицеров, чуявших свободный дух шестидесятых годов и
пытавшихся чем-то облегчить жестокую каторгу, на которую обречен был русский
крестьянин, забритый во флотский экипаж; фигуры страшных, но по-своему
великолепных капитанов и адмиралов, для кого жизнь марсового стоила дешевле
секунды опоздания уборки парусов, но кто не только в бою, но и в состязании
на парусном ученье оберегал незапятнанную честь русского флага, никогда не
склонявшегося ни перед врагом, ни перед соперником.
Давно сгнили доски палуб тех фрегатов, клиперов, тех кораблей, о
которых писал Станюкович. Но вот уже три четверти столетия живут созданные
им образы русских флотских людей, плававших на этих кораблях. Происходит это
потому, что писатель сумел поймать в жизни и воплотить в литературе самое
важное: сущность людей, их мысли и чувства.
Первооткрывательство же Станюковича состоит в том, что он во всей
жизненной правде показал то особое и удивительное человеческое существо,
которое именуется русским моряком - будь это матрос или адмирал.
Были и до него в русской литературе книги о кораблях и о моряках. Но
разве можно сравнить книжные мелодраматические персонажи моряков
Бестужева-Марлинского с живыми, плотными на ощупь образами Станюковича?
Разве литературные описания Марлинским бушующего моря идут в какое-либо
сравнение с точным, строгим и мужественным рассказом Станюковича о шторме
хотя бы в очерке "На каменьях"? Очень мало можно было узнать о матросах и
офицерах, о их жизни на военном корабле из академически спокойного и как бы
постороннего труда Гончарова "Фрегат "Паллада". Вряд ли нужно перечислять
доказательства, которые можно взять из любого рассказа Станюковича. И без
того несомненно, что новым своим циклом Станюкович перевернул всю свою
литературную биографию. Как ни велики были его литературные заслуги, они
померкли перед тем, что посчастливилось написать ему за эти короткие годы. И
произошло это потому, что литературный корабль его сделал решительный
поворот и - не разбившись о скалы - вышел в океан.
Причиной же тому было то взаимодействие таланта писателя и того
удивительного мира, который называется флотом.
Что же такое этот удивительный и прекрасный мир, который не дает спать