"Леонид Сергеевич Соболев. Ночь летнего солнцестояния" - читать интересную книгу автора

мина.
Освобожденная от удерживавшего ее на глубине минрепа, перебитого
тралом, она с легким всплеском выскочила из воды и осталась на поверхности -
первая мина новой большой войны. Финский залив, вдоволь наглотавшийся мин за
годы первой мировой и гражданской войн, вновь почувствовал их надоедливый
металлический вкус. И может быть, поэтому он так охотно и быстро выплюнул
эту первую мину, едва трос, удерживавший ее в зеленой глубине, встретился с
советским очистительным тралом. Она медленно кружилась на неподвижной воде,
показывая свои длинные рожки - обнаженные нервы, не терпящие прикосновения,
- огромная черная круглая смерть.
Ее уничтожили, как гадюку, меткой пулеметной очередью. Зашипев, как
гадюка, она медленно погрузилась и пошла на дно, выпустив темный дым из
мерзкого своего существа. Пули, не вызывая взрыва, продырявили ее корпус -
командир решил утопить ее без шума, чтобы не привлекать внимания.
Но вторая подняла этот нежелательный шум: правый трал неудачно задел ее
рожок, и столб воды, дыма и металла встал рядом с тральщиком. Страшное
сотрясение всего корпуса выбило из зажимов рубильники, в кочегарке и в
машине потух свет. Рулевой повернул голову к старшему лейтенанту и, стараясь
не повышать голоса, доложил, что рулевое управление вышло из строя, и потом
отряхнулся от воды, упавшей с неба на мостик прохладным, свежим душем. Через
минуту на мостике зазвонил телефон, из машины сообщили, что все нормально и
что рубильник теперь зажат намертво, все должно работать - и руль, и
приборы, и свет.
Тогда новый столб воды встал с левого борта, новый звуковой удар потряс
людей - и второй красный упитанный дельфин всплыл рядом с бортом. Тральщик
остался без фортралов.
Старший лейтенант застопорил машину.
Было неизвестно, на какую глубину поставил мины транспорт, так
оправдавший название банки Эбатрудус. Предательское заграждение,
выставленное торговым кораблем без объявления войны, несомненно, было
рассчитано и на мелкосидящий тральщик, гнавшийся за транспортом. Поэтому
продвижение вперед без фортрала было опасным. Заводить новые буйки здесь, на
заграждении, было бессмысленно: трал начинал работать при определенной
скорости хода, а развивать эту скорость на минах было нельзя. Уйти задним
ходом тоже нельзя было: струя винтов сама подтащила бы к корпусу тральщика
покачивающиеся под водой мины.
Старший лейтенант в раздумье смотрел в воду. Спокойная и неподвижная,
она была прозрачна. Он поднял голову и взглянул на Костина:
- Я думаю, проползем, если с умом взяться? Не ночевать же тут.
- Попробуем, - ответил Костин, поглядывая в воду. - Все равно до самой
смерти ничего особенного не будет.
Командир наклонился с мостика и объявил краснофлотцам, что надо делать.
Приготовились к худшему - достали спасательные средства, вывалили за
борт шлюпки. На баке, по бортам, на корме встали наблюдатели. Дали воде
совершенно успокоиться и восстановить свою прозрачность. И тогда старший
лейтенант дал малый ход - несколько оборотов винтов - и тотчас застопорил
машины.
Медленно, как бы ощупью, тральщик двинулся вперед. Напряженная, строгая
тишина стояла на мостике, на палубе, в машине, в кочегарке. И в этой тишине
раздался возглас наблюдателя с бака: