"Леонид Сергеевич Соболев. Третье поколение (Из фронтовых записей)" - читать интересную книгу автора

Но в лесу внезапно, как театральный занавес, упали передние сосны, и в
распахнувшейся просеке неожиданно и невероятно близко, в четырехстах метрах
(для артиллерии - вплотную!), показалось тяжелое орудие, уставив на дот свое
широкое и страшное жерло... И вся ярость пулеметного и ружейного огня из
всех амбразур дота направилась на просеку, на людей у орудия, видных без
бинокля, простым глазом.
Капитан Шуру-Бура нетерпеливо оглянулся из своего окопика на орудие...
Огонь! Почему нет огня? Первый, самый важный момент был упущен, орудие уже в
пулеметном ливне, и стрелять будет трудно.
И тут он увидел, что наводчик Гармоза, оставив орудие, быстро ползет к
опушке под градом пуль, свистящих вдоль просеки. Добрых пятьдесят метров он
прополз навстречу смерти, добираясь до кустика, прикрытого пушистым
снегом... Зачем?..
Когда деревья упали и Гармоза прильнул глазом к прицелу, чтобы прямой
наводкой навести орудие точно на переднюю стенку открывшегося в просеке
дота, он увидел в поле прицела этот маленький кустик. Кустик маячил на
скрещении нитей, закрывая собой цель.
Переставлять тяжелое орудие под яростным пулеметным огнем врага было
невозможно. Стрелять без точной наводки - значило свести на нет весь
тщательно подготовленный обстрел. И молодой балтиец, комсомолец Михаил
Гармоза схватил топорик и кинулся к кустику, навстречу ливню пуль. Он
добрался до кустика, срубил его, быстро прополз обратно и, разгоряченный,
задыхающийся, прильнул к прицелу...
Первый же снаряд Гармозы ударил прямо в амбразуру. Огонь и горячие газы
метнулись в дот. Белофинны отскочили от амбразур, ринулись во второй,
подземный этаж, где они привыкли отсиживаться от артиллерийского обстрела.
Но это не был обычный обстрел. Удар за ударом потрясал все сооружение.
Снаряды били в броню один за другим с поражающей, страшной, неумолимой
настойчивостью. И хотя они оставляли в этой непроницаемой броне лишь
царапины и вмятины, человеческий организм, спрятанный за массивами стали и
бетона, не смог сопротивляться этому потрясающему методическому напору. Все
наполнилось горячим дымом... И белофинны не выдержали. Они забыли о длинном
подземном ходе, предусмотрительно сделанном строителями и выводившем в лес,
они открыли задние двери крепости и выскочили наружу - в разрывы снарядов, в
пулеметный огонь...
Сила балтийской прямой наводки преодолела силу броневой крепости.
Мощный бронированный дот, сооружение чудовищное и неуязвимое, замолчал
навсегда, открывая дорогу рванувшимся в атаку балтийцам.
Слава о балтийских отрядах, действовавших со льда против береговых
укреплений, о способности появляться там, где их никак не ждали, об их
настойчивых и дерзких атаках перелетела и через линию фронта.
Когда в марте отряды краснофлотцев-лыжников, совершив стремительный
бросок в шхеры через десятки километров льда, ударили много западнее
Выборга, белофинская и заграничная пресса подняла крик. Писали о дерзком
глубоком ударе в тыл, о прямой угрозе Гельсингфорсу. Белофинское
командование, очевидно, встревожилось не на шутку: оно сняло с выборгского
фронта две дивизии и бросило их против балтийцев. Четверо суток белофинские
войска атаковали свои же собственные укрепления, где засели балтийские
краснофлотцы, атаковали днем и ночью, беспрерывно - до самого исторического
полдня 13 марта, когда горнисты возвестили по всему фронту отбой военных