"Анатолий Пантелеевич Соболев. Грозовая степь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Отдельной группкой стояли Сусеков, Жилин и еще кто побогаче. Они
молчали, никак не выказывая своего отношения к происходящему.
Сусеков поглаживал козлиную свою бородку, поглаживал мягко, нежно, но
в этой ласковости было что-то страшное, затаенное.
Безбородый и румяный, несмотря на старость, Жилин тяжело оперся на
костыль и, не моргая, уставился на комсомольцев. Уродистые, большие руки
его занемели на костыле, вспухли фиолетовыми жилами.
Молчали старики, но почему-то именно они и были самыми страшными в
толпе.
Комсомольцы тем временем приготовили веревку, чтобы завязать ее на
макушке креста.
Если смотреть на колокольню снизу, то кажется, что острый шпиль с
крестом плывет по небу среди облаков. Кружится голова от этого, даже если
на земле стоишь. А Вася Проскурин лазил там и казался маленькой букашкой,
прилепившейся на тусклой позолоте купола.
Веревку закрепили на кресте, и под дружную команду: "Раз, два,
три!" - комсомольцы дернули ее. Крест медленно наклонился. Постоял в таком
положении, будто раздумывая, падать или не падать, и, кувыркаясь, полетел
вниз, увеличиваясь в размерах и набирая скорость.
Крест рухнул в церковную ограду, и земля отозвалась долгим и тяжким
гудом. Толпа качнулась, запричитала, закрестилась, с лютой ненавистью и
страхом глядя на комсомольцев.
Какая-то патлатая кликуша ударила в голос:
- Конец свету пришел! Сатанинские слуги! В геенну огненную их!
Послышались угрозы. Комсомольцы подобрались, плотнее встали. Вася
Проскурин щупал синими глазами-льдинками толпу.
Несознательность проявляете, граждане! Наговоры слушаете. - Вася
перевел глаза-льдинки на кулаков, голос его поднялся выше. - А в церкви -
да! В церкви сделаем зернохранилище для нашего колхозного хлеба. И никто -
слышите, никто! - не остановит нас!
И такая сила прозвучала в этих словах, что толпа замолчала и по
одному, по два начала растекаться. Остались одни пацаны.
Первым делом мы осмотрели крест и разочаровались. Он был совсем не
золотой, а железный. Вдобавок - пустой внутри. Интерес к нему сразу
пропал.


* * *

Вечером мы зорили воробьиные гнезда в амбарах, которые стояли на
отлете от села, возле кладбища и церкви. Больше всех назорил Федька и
сложил их себе за пазуху. Потом играли "в сыщики-разбойники" и кидались
яйцами.
Доигрались до темноты.
И тут кто-то сказал, что сейчас любой струсит пойти на кладбище.
Сейчас там мертвецы из могил поднимаются. Федька, который в этих делах
разбирался лучше всех, уточнил, что мертвецы поднимаются после двенадцати
и разгуливают до третьих петухов, а сейчас еще и одиннадцати нет. Но сам
пойти на кладбище наотрез отказался.
- Значит, никогда не найти нам золотую молнию, - задумчиво сказал