"Чарльз Перси Сноу. Смерть под парусом " - читать интересную книгу автора

снисходительным слушателем. Если уж нести голову на плаху, так нести её
гордо. А поскольку мне нравится доставлять людям радость, то я не только
терпеливо выслушиваю романы, стихи и письма, написанные моими друзьями, но,
случается, и сам прошу их читать мне. В минуты скверного настроения, когда
все мне видится в чёрном свете, у меня появляется мысль, что репутацию
человека с тонким вкусом я заслужил отчасти благодаря этой своей черте.
Итак, хотя я и не горел желанием внимать излияниям Роджера, я
постарался сделать вид, что с интересом выслушаю все, что он сочтёт нужным
прочитать мне из своего отчёта за день.
- Ты сумеешь оценить это, я знаю, - сказал Роджер и снова склонился над
журналом. - Все любят слушать выдержки из судового журнала. - И он продолжал
выводить свои неуклюжие каракули.
- Ну как же, как же, конечно, - ответил я и пошарил рукой над койкой,
пытаясь отыскать какую-нибудь полочку, куда можно было бы положить
воротничок. Нащупав полку, я разложил в привычном порядке часы, запонки и
галстук. Это стало моей второй натурой: я бы, наверное, не смог заснуть, не
совершив этого нехитрого ритуала - положить часы слева от запонок.
Роджер кашлянул, чтобы привлечь моё внимание, и начал громко читать:
- "1 сентября отчалили из Анкла. "Сирена" подняла паруса около восьми
часов утра в соответствии с распорядком дня капитана..." Капитан - это я, -
пояснил Роджер.
- Ну разумеется, - откликнулся я.
- "Капитан, движимый чувством самопожертвования, проявляемым им на
протяжении всего плавания, вёл её без посторонней помощи до самого завтрака.
Завтрак был подан с большим опозданием, только в половине одиннадцатого,
из-за нерасторопности женской половины экипажа, представительницы которой
увлеклись своим туалетом до такой степени, что совсем позабыли о насущных
потребностях своих владык и повелителей". - Он взглянул на меня. - Здорово
сказано, ты не находишь? - сказал он и залился смехом.
При всем своём богатом в этой области опыте я иногда буквально встаю в
тупик, слыша, какие цитаты выбирают мои друзья из своих опусов, желая
вызвать восхищение слушателей. Но я полагаю, что все-таки были какие-то
причины тому, что слова, которые на меня не произвели ни малейшего
впечатления, показались Роджеру перлами остроумия. Он весь сотрясался от
смеха, в то время как я едва мог выдавить подобие улыбки.
Время от времени прерывая чтение громким смехом, Роджер продолжал:
- "После завтрака, когда мы плыли по Бьюру, Кристофер и Филипп по
очереди несли вахту у штурвала. Ветер был слабый, и капитана не мучили
угрызения совести, что он доверил жизнь своих пассажиров дилетантам. Он с
удовлетворением отметил, что Кристофер делает успехи в искусстве
кораблевождения, чего никак нельзя сказать о Филиппе, который оказался самым
нерадивым яхтсменом из всей компании. Несколько дней практики - и Кристофер
станет таким же лихим моряком, как Уильям. Тони все утро провела на носу
яхты. Она жарилась на солнцепёке, к неописуемому удовольствию всех
представителей сильного пола, мимо которых мы проплывали". Вот сейчас будет
хорошее место, - засмеялся Роджер; лицо его побагровело, а глаза
превратились в щёлочки. В каюте было жарко, и на лбу у него выступили
бисеринки пота. Он продолжал своё живописание: - "Филипп, бедняга, был этим
так обеспокоен, что счёл своим долгом подсесть к ней и заслонить своим телом
от нескромных взглядов. И поскольку Филипп, преодолев свою лень, впервые